Аркаша притаскивает металлический лист, ставит его на четыре кирпича и жарит голубей, как на противне. Жир скапливается во вмятине посередине, и голуби в нем получаются самые вкусные, с хрустящей румяной корочкой. Вопрос с солью обязуется уладить Игорь. Он берет десяток самых подрумяненных тушек, идет на кухню и возвращается оттуда с узелком.
Вскоре у костра вырастает целая куча тушек. Мутный стреляет их одного за другим, он извел уже три магазина, это девяносто патронов, и почти каждый послал в цель. Мы ощипываем, Аркаша жарит, Игорь организует сбыт. У нас настоящая артель.
Я предлагаю Игорю не тратить напрасные усилия на ощипывание и продавать голубей прямо так.
– Ты мал и глуп, – говорит он. – И не видал больших… лопат. Кто купит у тебя эти жалкие перья с блохами и клещами? Зато ты посмотри на это чудо кулинарии в ощипанном виде! Красавец! Гусь! Да что там – фазан! Особенно когда Пинча так аппетитно чавкает.
Пиночет и впрямь лопает так, что слюнки текут. Глядя на него, устоять невозможно. Двигатель торговли.
Игорь выменивает на голубей курево, консервы и хлеб, и вскоре уже весь батальон сидит около костров и жарит эти лягушачьи тушки.
Фиксированной таксы у нас нет, берем сколько дают, не торгуясь.
Друзей и земляков, понятное дело, угощаем бесплатно. И все равно за день набиваем под завязку два вещмешка куревом и еще два вещмешка утрамбовываем харчами. Это наш стратегический запас.
Обозники пытаются перебить у нас промысел. Они направляются к свинарнику со скучающим видом, но мы перехватываем их на полпути.
Они делают вид, что просто проходили мимо.
– Ага, – говорит Аркаша, – с пустыми вещмешками. А ну валите отсюда, пока не накостыляли.
Вообще-то с обозниками лучше не ссориться, но если дело касается жратвы, то тут не до церемоний.
К вечеру Мутный слегка глохнет. Весь день он стрелял в закрытом помещении, и его барабанные перепонки не выдерживают.
– Фигня! – кричит ему на ухо Игорь. – К утру пройдет!
К утру и вправду все проходит.
Мы недолго живем в этом райском квартале. Вскоре нас отправляют на передовую. Впрочем, понятие “передовая” на этой войне весьма условное. Здесь нет четкой линии фронта, как нет и тыла, враг может быть везде – сзади и спереди, снизу и сверху, и это держит в постоянном напряжении.
Но все же сейчас какая-никакая передовая обозначилась – чехи стоят в городе, мы готовимся его штурмовать, и линия фронта пролегает по железнодорожной насыпи и дороге.
Занимаем дачи. Перед нами дорога, за ней такие же дачи, но там уже чехи. Между нами метров сто пятьдесят. Вот и все, что мы знаем.
