— У нас хватит, — подтверждают сидящие за столом урманцы.
— Сейчас вон везем два воза. Лучина первый сорт. Кирибаев пробирается к столику, где сидит человек с книгой.
Тот неохотно берет «прогонную», долго рассматривает надпись, потом лениво записывает и кричит:
— Ванятка, кому за очередь?
— А куды? — отзывается с полатей ребячий голос.
— На урман.
— Мыльникову, кажись.
— Ну-ка, сбегай. Скажи, утречком штобы.
С полатей выбирается мальчуган, напяливает полушубок, схватывает шапчонку и хлопает дверью.
Минут через двадцать, когда Кирибаев только что пробрался к чайному столу, пришел Мыльников. Началась руготня, счет очередей. Выплыл какой-то поляк («лучше моего живут!») и однолошадный чувашин («я виноват, что он завести не может?»). Много раз упоминается хана, но кончилось тем, что Мыльников согласился.
— Кого хоть везти-то?
— А вон, — указывает нарядчик.
— Поклажи-то много?
— С полпуда не будет, — успокаивает Кирибаев.
— Ну, так завтра на свету приеду. А то ко мне пойдем. Все равно где спать. У меня, поди, лучше будет. Бабы самовар ставили, как пошел.
«Хуже не будет», — думает Кирибаев. Вылезает из-за стола и начинает одеваться.
— Все-таки выгадал, — шутил нарядчик.
— Выгадаешь у вас! Ханой подмочены — не просушить, — огрызается Мыльников.
Итти недалеко, но тяжело барахтаться в длинном тулупе по незнакомым тропинкам, занесенным снегом.
Изба у Мыльникова просторная, но тоже холодная. Есть горенка, дверь в которую на зиму заклеена. В углу — кровать с занавеской. По стенам «победительные» картины, еще от времен японской войны. На столике под зеркалом несколько книжек и желтая стопка газет «Барабинская степь».
«Ловко придумали заголовок. Надо бы прибавить — зимой», — улыбается про себя Кирибаев и берет верхний листок газеты.
Захлебываясь от восторга, газета сообщает о захвате Перми и победах «нашего талантливого молодого генерала Пепеляева».
— Хорошо пишут, — говорит Кирибаев.
— Пишут-то хорошо. Ну, только…
— Что?
— Не выходит толком.
— Как не выходит! Вот Пермь взяли. Вятку возьмут, а там и Москва.
— Скоро сказка сказывается… Далеко до Москвы-то. Пока до нее доберешься, дома не способишься, — уныло отвечает Мыльников.
— Что так?
— Недостатки-то наши. Чего нехватает, — все правительство завиняют. Известно, темный народ. Им все сразу подай. Ситцу вот нет, железа, керосину…
— Ситцу? Да в Каинске на базаре сколько хочешь.
— По пятнадцати рублей немного укупишь. Хлеб-от почем? знаете?
— Какой это ситец! — вмешивается в разговор жена Мыльникова, — Званье одно, а не ситец. Разве такой из России шел?..
