— Ты чего, Володя? — спросила Мария Ильинична.
— Как сказала женщина? Теперь не надо бояться человека с ружьем? Прекрасно сказала! В этом вся суть революции. Человек с ружьем — это тот же рабочий, тот же крестьянин. Не стражник. Не жандарм.
В вагоне, кроме Ленина и его спутников, ехали и другие пассажиры. Рахья перевел Владимиру Ильичу разговор двух женщин-финок. На вопрос одной из них, как та не побоялась пойти в лес нарубить дров, другая ответила: «Раньше бедняк жестоко расплачивался за каждое взятое без спроса полено, а теперь, если встретишь в лесу солдата, то он еще поможет нести вязанку дров. Теперь не надо бояться больше человека с ружьем».
Ленин несколько минут говорил о принципах новой, вырастающей из Красной гвардии социалистической армии, которая будет создана, несмотря ни на какие левацкие фразы и ни на какие условия немецких империалистов.
— Какой бы договор ни подписали — а мы подпишем его! — мы создадим рабоче-крестьянскую армию. Без армии революцию задушат.
Надежда Константиновна понимала, что это не просто дорожный разговор, так Владимир Ильич работает — в беседе с близкими людьми, с товарищами по партии проверяет тезисы будущей статьи или, может, целой книги. Любит, чтобы спорили с ним, в споре хорошо шлифуются мысли.
Женщины слушали молча. Во-первых, они были согласны со всем, что он говорил, а во-вторых, еще в Петрограде условились между собой: в санатории создать такую жизнь, чтобы Владимир Ильич как можно меньше работал и как можно больше отдыхал. В то, что он совсем может не работать, не верили. Человек этот и во сне работает. В эмиграции, помнила Надежда Константиновна, он много раз рассказывал по утрам, что видел во сне политические комбинации. Но во сне они были неправильные, соглашательские, и Ленин смеялся над своими снами.
«Подумай, Надюша, я согласился с Мартовым. Нет, ты можешь представить такое?» — и весело заливался смехом.
Мария Ильинична нашла выход, чтобы отвлечь брата:
— Володя! Снегири!
Владимир Ильич сразу же переключил внимание с политических рассуждений на птиц, вспорхнувших с елки, воскликнул с детской непосредственностью:
— Где? Где?
Увидел снегирей на другой ели, они купались в снегу — красные комочки в белом снегу.
— Ах, снегири! Краса нашей русской зимы. Мы с тобой, Надюша, не видели их сто лет. Когда я видел снегирей последний раз? Ты помнишь, были они в Шушенском? Нет, не было. Иначе я помнил бы. Я так хорошо помню снегирей в Симбирске. Мы кормили их… с Сашей…
