Залив Терпения | страница 9



– Почему я должна бояться? – как будто удивилась Таня, и он недоверчиво посмотрел на нее – не разыгрывает ли.

– Ну, как почему? Вдруг кто-нибудь знакомый из вашего города встретится.

– Ну и что?

– Как что? Твоему благоверному накапают.

Таня чуть заметно поморщилась, вероятно, на «благоверного», и спокойно спросила:

– О чем это они могут «накапать»?

– Вот те на... С кем-то все время ходишь, в одном доме с ним живешь, в ресторанах рассиживаешь...

Таня пожала плечами.

– Ну и что из этого?

Василий даже присвистнул от удивления:

– Как это что? Ты хочешь сказать, что ему будет все равно?

– Более или менее. Я и у себя в городе не только с ним хожу, да и его не контролирую – с кем и куда пошел...

Василий озадаченно посмотрел на нее, покрутил головой:

– Ну и порядочки у вас...

– У кого это у нас?

Он явственно увидел в ее глазах какое-то легкое пренебрежение и буркнул:

– У интеллигентов, у кого же еще.

Таня засмеялась.

– При чем тут интеллигенты? Речь идет об элементарном уважении друг к другу, о доверии...

«Таким, как ты, только и доверять», – чуть было не сорвалось у него, но он вовремя спохватился. А Таня, догадавшись, вероятно, о его невысказанной мысли, насмешливо спросила:

– А у вас порядочки не такие? Прошелся с другим – и по физиономии получишь?

– Бывает.

Василий отвернулся от нее и уставился в небо черными очками.

Прощалась она с ним до обидного буднично – и слова ласкового не сказала. Василий хотел обнять ее, но Таня, словно не заметив его движения, протянула руку, равнодушно сказала:

– Ну, всего тебе доброго.

– И тебе того же, – сказал обиженный Василий, задерживая ее руку в своей и все еще надеясь, что она скажет ему что-нибудь еще. Но Таня легонько высвободилась и пошла к самолету. Василий смотрел ей вслед, думал – обернется или нет? Таня обернулась уже на трапе, на секунду, не больше, – вряд ли она даже успела разглядеть его в толпе, – и небрежно махнула рукой. А Василий стоял до тех пор, пока самолет не увезли на взлетную полосу, считал маленькие круглые дырки оконцев, пытался угадать, за которым из них она. И, не уезжая в Гагру, напился тут же, в ресторане аэропорта, и пил потом почти неделю, возвращаясь в свою опостылевшую комнату только для того, чтобы отоспаться. Стал было думать: уехала – и бог с ней, баба как баба, ничего особенного, другую себе найдет. И с удивлением обнаружил, что Татьяна не забывается и других ему совсем не хотелось. И чем больше времени проходило после ее отъезда, тем больше нарастала в нем какая-то непонятная обида на Таню. Однажды даже подумалось: «Как кутенка поманила, поигралась – и бросила...» И тут же он разозлился на себя: «Вот дурака кусок, а чего ты хотел? Да и никто не манил тебя, сам рассопливился...» И все-таки странная эта обида не проходила, с нею он и уехал, и долго еще не забывалась эта женщина, снилась по ночам, помнились ее ласки...