И вот тут стало происходить нечто странное.
Кларки скрестил руки на груди, закрыл глаза, напрягся.
Послышались щелчки, потрескивание, словно электрические разряды, запахло свежестью и озоном, как при грозе.
Воздух сгустился, подернулся легкой дымкой и медленно стал темнеть, становиться плотным и вязким.
В считанные секунды он стал похож на кисель, затем на густозаваренный желатин, а затем Баклуша застыл, словно муха в янтаре, так и остался с поднятой в полушаге ногой, со смешно выпученными глазами. Он пробовал что-то сказать, но даже звуки не могли пробиться сквозь окаменевший воздух. При этом всем присутствующим удавалось как-то дышать, по волшебству, не иначе.
А за мгновение до этого Ерш, не выдержав напряжения момента, все-таки дал очередь. Пули пролетели чуть больше метра, да так и повисли в полете.
Кларки некогда было сортировать своих и чужих, и Валька тоже не мог шевельнуться.
Воздух был таким плотным, что мальчишка даже разглядел комара, замершего прямо перед его носом.
А кентаврёнок, вопреки всем законам физики, легко и непринужденно прошелся от одного «братка» к другому, обошел всех, собрал непонятные железные штуковины и сложил их в кучу возле сторожки.
Он еще не знал, как они действуют, но чувствовал, что от них веет смертью.
Воздух стал приходить в норму. Семен наконец-то поставил ногу на землю, недоуменно повертел головой по сторонам.
Пули, выпущенные пацаном из «братвы», словно семечки посыпались вниз.
А Павел Егорович, не мешкая, взял из кучи хорошо знакомый ему — калашников- и направил его на чужаков:
— По коням, ребятишки, а то положу вас здесь, да закопаю в лесу, шутки кончились.
— Хрен с ним, дураком старым, давай по машинам. — приказал Генрих Янович, все это время молча стоявший позади всех, словно его не касалось происходящее, а под нос себе тихонько буркнул: — i'll be back!
И остались только следы шин на траве, горстка пуль, да груда оружия.
Едва машины «братков» скрылись из виду, коленки кентаврёнка задрожали, подогнулись, и он без сил опустился на траву.
Валька кинулся было к нему, но Кларки слабо проговорил:
— Не волнуйся, я просто много сил потерял, надо отдохнуть немного и все будет в порядке.
— Какой уж тут порядок... – проворчал Павел Егорович. — Теперь они от нас не отстанут, пока своего не добьются. Вот что, Женя, езжай в деревню, зайди к бабушке Вали, Татьяне Сергеевне, пусть в город дозванивается, его родителям. Может вам и правда лучше в Москву вернуться будет-
