Но при этом он оспаривает не только определенную форму гибели капиталистического строя, но и самую возможность его гибели. Он решительно заявляет: «Можно было бы возразить, что когда говорят о крушении современного общества, то имеют при этом в виду больше, чем всеобщий и превосходящий прежние своей силой экономический кризис, а именно — полное крушение капиталистической системы вследствие ее собственных противоречий». И он отвечает на это: «Приблизительно одновременное полное крушение современной системы производства становится с дальнейшим развитием общества не более, а менее вероятным, так как это развитие увеличивает, с одной стороны, приспособляемость индустрии, а вместе с тем усиливает ее дифференциацию».[1] Но в таком случае возникает важный вопрос: почему и каким образом мы вообще достигнем конечной цели наших стремлений? С точки зрения научного социализма историческая необходимость социалистического переворота выражается прежде всего в возрастающей анархии капиталистической системы, которая толкает капитализм в безвыходный тупик. Но если согласиться с Бернштейном, что капиталистическое развитие не находится на пути к собственной гибели, тогда социализм перестает быть объективно необходимым. Из краеугольных камней его научного обоснования остаются тогда только два других следствия капиталистического строя: обобществленный процесс производства и классовое сознание пролетариата. Это имеет в виду также и Бернштейн, когда говорит: «Социалистическая мысль (с устранением теории крушения) нисколько не теряет своей убедительности. В самом деле, что такое, если внимательно присмотреться, перечисленные нами факторы устранения или модификации крушения прежних кризисов. Это все те обстоятельства, которые одновременно представляют собою предпосылки и отчасти даже исходные пункты обобществления производства и обмена».[2]
Достаточно, однако, беглого взгляда, чтобы доказать ложность и этого заключения. В чем заключается значение явлений, именуемых Бернштейном средствами приспособления капитализма: картелей, кредита, усовершенствования средств сообщения, подъема благосостояния рабочего класса и т. д.? В том, конечно, что они устраняют или по крайней мере притупляют внутренние противоречия капиталистического хозяйства, мешают их развитию и обострению. Так, устранение кризисов означает уничтожение противоречия между производством и обменом на базе капитализма; улучшение положения рабочего класса, как такового, и отчасти перехода его в среднее сословие означают притупление противоречия между трудом и капиталом. Итак, раз картели, кредитная система, профессиональные союзы и т. д. уничтожают капиталистические противоречия и, следовательно, спасают капиталистическую систему от окончательной гибели и сохраняют капитализм (поэтому Бернштейн и называет их «средствами приспособления»), — как же они могут в то же самое время представлять собою «предпосылки и отчасти даже исходные пункты социализма»? Очевидно, лишь в том смысле, что они содействуют более ясному проявлению общественного характера производства. Но поскольку они сохраняют его капиталистическую форму, постольку они делают излишним переход этого обобществленного производства в социалистическую форму. Поэтому они могут служить исходным пунктом и предпосылками социалистического строя только в понятийном, а не в историческом смысле, т. е. это такие явления, о которых мы
