- Думаешь, можешь стрелять в кого хочешь измываться над кем хочешь, и все тебе сойдет с рук? Но только не у меня. Можешь стрелять сколько угодно, этим ничего не кончится. Со мной такие штуки не проходят.
- Стоять! Или пристрелю, как собаку!
Но незваный гость будто и не слышал его слов. Его огромная движущаяся тень становилась все больше и больше, а голос звучал не переставая:
- Да я кишки твои вырву и под нос тебе суну, чтобы ты издох от их вони.
Выставив револьвер перед собой, Гарри обхватил его обеими руками. И изготовился к стрельбе. Заранее зная, чем все это кончится. Так как был неплохим стрелком. С такой короткой дистанции он мог поразить порхающего колибри, не говоря уже об этой надвигающейся на него глыбе, так что все может кончиться единственным образом: коченеющий труп бродяги на полу, стены, сплошь заляпанные кровью - старый, заезженный сценарий. И все же его не покидало странное ощущение, что ему самому как никогда раньше грозит смертельная опасность, что сейчас он даже более уязвим, чем сегодня утром на чердаке, среди манекенов, в лабиринте из коробок и ящиков.
- С вами, людишками, - натужно сипел бродяга, - ужасно весело играть в кошки-мышки.
Гарри в последний раз приказал ему не двигаться. Но тот и не думал подчиниться его приказу, подходя все ближе и ближе. Десять футов, восемь, шесть…
Гарри открыл огонь, мягко нажимая на спуск, стремясь не дать отдаче увести дуло револьвера от цели; выстрелы - один, другой, третий, четвертый… - оглушительным канонадным эхом отдавались в маленькой спальне. Он знал, что все пули поразили цель, три из них попали в туловище, четвертая, с расстояния чуть более вытянутой руки, угодила в основание шеи, круто развернув голову бродяги назад, как у клоуна в цирке.
Но бродяга не рухнул на пол, не отшатнулся к стене, только дергался при каждом выстреле. Рана от пули, с короткого расстояния попавшей в шею, была ужасной. Пуля, видимо, прошла насквозь, вырвав сзади клок тела, раздробив или напрочь срезав в этом месте позвоночник, но совершенно не видно было никакой крови, ни фонтана, ни струйки, ни даже единой капельки, словно сердце бродяги уже давно перестало биться и кровь, застыв, отвердела в его жилах. И он неуклонно продолжал надвигаться на Гарри, и остановить его было так же невозможно, как невозможно остановить разогнавшийся скорый поезд, и он врезался в Гарри, и от мощного удара у того перехватило дыхание, а бродяга, оторвав от пола и подняв в воздух, по инерции пронес его через дверь и с такой силой пригвоздил к стене, что у Гарри громко щелкнули зубы и, как теннисныий мячик, вылетел из руки револьвер.
