Когда допила стакан до конца, позволила сиделке промокнуть рот бумажной салфеткой.
Напряженно вслушалась в монотонное шуршание дождя, надеясь, что это успокаивающе подействует на нервы. Увы, не подействовало.
- Включить радио? - спросила Маргарет.
- Нет, спасибо, не надо.
- Могу вам почитать, если хотите. Стихи. Я знаю, вы любите поэзию.
- Это было бы чудесно.
Маргарет придвинула к кровати стул и села. Пока, шурша страницами, искала нужную, слепая заметно повеселела.
- Маргарет? - вдруг произнесла Дженнифер до того, как та начала читать.
- Да?
- Когда он придет в следующий раз…
- В чем дело, голубушка?
- Ты не оставишь нас одних в палате, хорошо?
- Естественно, если вы на этом настаиваете.
- Очень хорошо.
- Итак, для начала немного из Эмили Дикинсон.
- Маргарет?
- М-м-м?
- Когда он придет, а я… буду в… замкнусь в себе… ты не оставишь нас с ним наедине, ладно?
Маргарет промолчала, и Дженнифер почти зримо увидела ее неодобрительно нахмуренное лицо.
- Так не оставишь?
- Нет, голубушка. Я всегда буду рядом.
Дженнифер знала, что та бесстыдно лжет.
- Пожалуйста, Маргарет. Ты мне кажешься очень добрым и отзывчивым человеком. Пожалуйста, очень прошу.
- Голубушка, да ведь он и вправду любит вас. Он и приходит-то сюда именно потому, что очень вас любит. От Брайана меньше всего можно ждать дурного, и вам совершенно нечего бояться.
Дженнифер вздрогнула при упоминании этого имени.
- Я знаю, ты думаешь, что я умалишенная… что у меня туман в голове…
- Немного из Эмили Дикинсон, и все станет на свои места.
- У меня действительно в голове все перепуталось, - пожаловалась Дженнифер, в отчаянии чувствуя, что голос ее все более и более слабеет. - Но в этом я уверена. В этом я уверена на все сто процентов.
Голосом искусственно-проникновенным и потому абсолютно неспособным передать истинный мощный внутренний подтекст позэии Дикинсон сиделка начала читать:
Любовь есть все, что есть,
Все, что мы знаем о Любви.
