Джанет понимала, что на такую развалину мало кто позарится. На это может решиться только человек, находящийся в еще более тяжком положении, чем она, хотя трудно было представить себе более отчаянное, чем у нее, положение.
Из огромного коричневого пластикового мусорного ящика она выудила с полдюжины жестяных консервных банок, которые кто-то уже предварительно сплющил, готовя, видимо к сдаче в пункт сбора вторсырья, положила их Дэнни в пакет.
Мальчик только молча и сосредоточенно наблюдал за ее действиями. Он вообще был молчаливым ребенком. Отец запугал его до такой степени, что он сделался нем как рыба, и в течение года с того момента, как Джанет убрала из их с Дэнни жизни своего мужа-деспота, он только слегка оттаял, сделавшись чуть менее замкнутым.
Джанет снова оглянулась на машину. Стоит на месте.
Тень от наползавших сверху туч накрыла улочку, принеся с собой соленый ветер с океана. Издалека донесся приглушенный раскат грома.
Она быстро пошла к следующему ящику, и Дэнни покорно последовал за ней.
Собака, которой Дэнни дал кличку Вуфер, обнюхала мусорные контейнеры, затем, подбежав к ближайшим воротам, просунула морду между железными прутьями, не прекращая при этом усиленно вилять хвостом. Это был дружелюбный пес, дворняга, достаточно послушный, размером с легавую, черно-коричневого окраса, с умной мордой. Но Джанет терпела его при себе и прикармливала только потому, что благодаря ему мальчик впервые за все время начал улыбаться. До того как к ним прибился Вуфер, она уже и не помнила, когда в последний раз видела улыбку сына.
Снова обернулась к своему разбитому "доджу". Все в порядке. Посмотрела в другой конец улочки, затем бросила взгляд на густо поросшую сухим кустарником и огромными эвкалиптами, со стволов которых клочьями свисала отслоившаяся кора, лощину на противоположной стороне дороги. Она боялась не только угонщиков машин, но и тех из жителей района, которые могли бы ополчиться против того, что она рылась в их отбросах. Но больше всего она боялась полицейского который с недавнего времени стал досаждать ей. Нет. Hе полицейского. А нечто, выдававшее себя за полицейского.
Эти странные глаза, это веснушчатое и доброе лицо, которое могло в одно мгновение превратиться в страшное мурло какого-нибудь кошмарного чудища…
Религией Джанет Марко был страх. Еще ребенком едва появившись на свет и, как все дети, удивленно на все взиравшая и радовавшаяся жизни, она уже познала на себе тяжкую длань этого жестокого вероисповедания. Родители ее были алкоголиками, и регулярное причащение крепкими напитками вызывало в них сатанинский гнев и порочную склонность к садизму. И они энергично вдалбливали в крохотное существо основные догматы и таинства культа страха.
