В аптечке нашел пузырек аспирина, вытряхнул на ладонь сразу четыре таблетки, закрыл крышку и сунул лекарство в карман куртки. Когда вернулся на кухню и попросил стакан воды, чтобы запить лекарство, Конни протянула ему банку пива.
Он отказался.
- Мне нужна свежая голова.
- Одна банка пива не повредит. Наоборот, может даже помочь.
- Я, вообще-то, непьющий.
- Я же не предлагаю тебе водку.
- И все же лучше воды.
- Не будь занудой, Гарри.
Он пожал плечами, взял пиво, положил в рот таблетки и запил аспирин долгим, холодящим горло глотком. Пиво было превосходным. И, видимо, оказалось весьма кстати.
Почувствовав, что голоден, Гарри взял из открытой коробки на полке порцию пиццы. Жадно впился в нее зубами и с наслаждением стал жевать, не обращая внимания на сван манеры. Только сейчас он обратил внимание на сугубо спартанское убранство ее квартиры.
- Как называется этот стиль - эпоха первомонахов?
- Плевать мне на стиль! Все, что здесь имеется, - это дань уважения моему домовладельцу. Стоит мне вякнуть хоть слово, что я против всяких украшательств, он тут же выставит меня из квартиры, подметет пол и назавтра же сдаст ее кому-нибудь другому.
Она подошла к карточному столику, на котором лежало шесть предметов. Помятая десятидолларовая банкнота. Газета, обожженная с одной стороны. Четыре сплюснутые свинцовые пули.
Присоединившись к ней, Гарри спросил:
- Итак, что скажешь?
- Я не верю ни в привидения, ни в духов, ни в демонов, ни во всякую другую подобную чушь.
- И я не верю.
- Я видела этого парня. Обыкновенный бродяга.
- У меня никак не укладывается в голове, что ты действительно подала ему милостыню.
Она покраснела. Он ни разу не видел, как она краснеет. Покраснеть при нем значило для нее признать, что и ей не чуждо чувство сострадания.
Промямлила в ответ:
- В нем было… что-то, заставившее меня это сделать.
- Значит, он был не просто бродягой, - заметил Гарри.
- Вполне допускаю, если уж сумел убедить меня расстаться с десятью долларами.
- Вот что я тебе скажу, - начал он, поспешно запихивая в рот остатки пиццы.
- Ну?
- Я видел, как он заживо сгорел у меня в гостиной, но уверен, что никто никогда не найдет в золе его обугленных останков. И даже если бы я собственными ушами не слышал его голос в радиоприемнике, все равно бы знал, что обязательно с ним снова повстречаюсь и он будет все такой же грязный, таинственный и даже ничуть не обгоревший.
Гарри взял из коробки вторую порцию пиццы. Конни язвительно заметила:
