Свобода была единственным, чего она желала и к чему стремилась, свобода заменяла ей любые украшения, богатую одежду, антиквариат и искусство, но порой обрести свободу было куда сложней, чем, к примеру, оригинал Рембрандта. Свобода ощущалась в прелестном затяжном полете до момента раскрытия парашюта. В какие-то минуты она чувствовала себя полностью свободной верхом на мощном мотоцикле где-нибудь на пустынном шоссе, а еще лучше было мчаться на мотоцикле по пустыне, когда во всю ширь, налево и направо, спереди и сзади, - только огромные, убегающие к голубому небу пространства песка, скальных выступов и высохших на корню кустарников.
Пока Конни ела, запивая пивом пиццу, она достала из конверта фотографии и внимательно, одну за другой, стала их разглядывать. До чего же они с сестрой были похожи друг на друга!
Постепенно мысли ее обратились к Элли, дочери умершей сестры, живущей в Санта-Барбаре у Лэд6руков, изображения которой не было ни на одном из снимков, но, скорее всего, девочка, как и ее мать, тоже была очень похожа на Конни. Пытаясь разобраться в самой себе, Конни бесконечно задавала себе один и тот же вопрос: что значит теперь для нее обретение племянницы. Как правильно подметил Микки Чан, чудесно было вдруг обрести кровно близкого тебе человека, прожив, как она, почти всю свою жизнь, во всяком случае, сколько себя помнила, в полном одиночестве. Все существо ее ликовало, когда она думала об Элли, и в то же время неотступная мысль, что родная племянница может стать для нее обузой куда более обременительной, чем любая материальная собственность, несколько умеряла ее радостное возбуждение.
Что будет, если, увидев Элли, она очень сильно привяжется к ней?
Нет, не в привязаннасти дело. Это чувство она не раз испытывала по отношению к другим и знала привязанность других по отношению к себе. Речь, конечно же, шла о любви. Тут было о чем задуматься.
Она подозревала, что любовь, будучи, с одной стороны, счастливым даром небес, с другой - связывает человека по рукам и ногам. Но что именно терят человек, когда любит или любим? На этот вопрос не знала она ответа, так как никогда ни к кому еще не испытывала столь глубокого чувства и, соответственно, не получла его взамен - во всяком случае, того чувства, которое считала любовью, начитавшись о ней у великих мастеров пера. От них же она вызнала, что любовь может быть западней, жестокой тюрьмой, и сама не раз встречала людей, чьи cepдца были разбиты любовью.
