В голове у Гарри мелькнула мысль, что он не успеет схватить револьвер до того, как бродяга снова кинется на него. Одновременно возникло сомнение: а стоит ли вообще пытаться делать это? Четыре выстрела в упор, четыре попадания - и никакого эффекта, никакой крови.
- Ты слышал, что я сказал? - властно прогремел голос бродяги. - Ты слышал, что я сказал? Слышишь меня, герой? А? - безостановочно стал повторять он один и тот же вопрос, все более распаляясь, и голос его становился все насмешливее и звучал все громче, громче, громче. - Слышишь меня, герой? Слышишь меня, слышишь меня, слышишь меня, слышишь, слышишь? Слышишь меня? СЛЫШИШЬ МЕНЯ? МЕНЯ, МЕНЯ, СЛЫШИШЬ, ГЕРОЙ, СЛЫШИШЬ МЕНЯ?
Тело бродяги мелко дрожало, лицо потемнело от гнева и ненависти. Он уже больше не смотрел в сторону Гарри, а куда- то вверх, в потолок, изрыгая: "СЛЫШИШЬ МЕНЯ, СЛЫШИШЬ МЕНЯ…" - словно кипевшая в нем ярость была столь огромной, что одного человека уже было недостаточно, чтобы излить ее на него, и что для этого требовался целый мир и даже много миров, и голос его то гудел набатным басом, то срывался на пронзительный визг.
Гарри, ухватившись за кровать, попытался встать на ноги. Бродяга поднял над головой правую руку, меж пальцев его с треском проскочила зеленая искра. Ладонь осветилась невесть откуда взявшимся светом, и неожиданно вся рука полыхнула огнем. Он тряхнул запястьем, и от ладони отделился огненный шар. Ударился о штору, и в мгновение ока та вспыхнула, как факел.
Глаза его уже не были больше кровавыми озерами. А превратились в огнедышащие топки; языки пламени, вырываясь наружу, лизали его брови и лоб, словно он был пустотелой фигурой человека, сплетенного из сухой лозы, внутри которой бушевал огонь.
Гарри уже вновь стоял на ногах. Колени его мелко дрожали. Ему хотелось поскорее убраться отсюда. Но охваченные пламенем шторы отрезали ему путь через окно. А в дверях неподвижно застыл бродяга. Бежать было некуда.
Но вот бродяга повернулся и снова тряхнул запястьем, словно фокусник, достающий из рукава голубя, и другой добела раскаленный шар, описав дугу, врезался в зеркальный комод и взорвался, как бутылка с горючеи смесью, распространяя вокруг себя пламя. Зеркало разлетелось на куски, от сильного удара треснула обшивка, повылетали ящики и огонь перекинулся внутрь комода.
Борода бродяги курилась дымом, из ноздрей вылетали искры. Его крючковатый нос вдруг покрылся пузырями и стал на глазах таять. Из открытого в крике рта раздавалось шипение, пощелкивание и потрескивание от неистово беснующегося огня. Из него вырвался целый каскад, сноп искр всех цветов и оттенков радуги, а вслед за ним показалось пламя. Губы его свернулись, как шкварки на сковороде, почернели и отслоились от тлеющих зубов.
