Сад заканчивался небольшой пальмовой рощей. Деревья молодые, года два, еще тонкие и хрупкие. Рядом росли манго, апельсины и лаймы. Все это великолепие было обнесено высоким забором с колючей проволокой наверху. Проволока находилась под током, негромко гудела, на манер камертона. Забор с обеих сторон плотно увит темно-зеленым плющом. Макс прошел в дальний конец к высокой белой стене, также увенчанной острой колючкой. Земля перед стеной была усыпана разбитым стеклом. В одном месте в стене оказалась брешь, достаточная, чтобы разглядеть, что там за ней. Стена выходила на овраг, тянувшийся по всей длине усадьбы. Его ближний склон был укреплен опорами, на которых стояла стена, а дальний, много круче, терялся в сумерках. Там росли высокие деревья, наклоненные над оврагом. Половина корней висела в воздухе. На дне оврага блестела маслянисто-черная вода. Дальше виднелись автозаправочная станция «Тексако» и закусочная.
С улиц доносился шум. Макс прислушался. В каждом городе свой шум. Особый. В Нью-Йорке это клаксоны автомобилей и сирены «скорой помощи». В Майами ровный гул потока машин, торможение, движение юзом, хлопки, тарахтенье мотоциклов, взвизги малолитражек. В Петионвилле автомобили грохотали так, будто тащили за собой чугунные решетки. Сигналы клаксонов резали слух, словно фальшивили саксофонисты.
Наконец наступил момент, когда ничего не стало видно. Вокруг звенели цикады и сверчки, в чернильной тьме точками обозначились жуки-светляки. Вспыхивали на долю секунды зеленовато-лимонным светом и пропадали навсегда. В ясном небе мерцали тысячи звезд. Они были здесь много ближе, чем Макс когда-либо видел в Америке. Казалось, эти белые брызги можно запросто поймать рукой.
Макс направился обратно к дому. И вдруг остановился как вкопанный, услышав новый звук, доносящийся откуда-то издалека. Он прислушался, пытаясь определить направление.
Справа, сверху, с гор. Барабанный ритм, чередующийся каждые десять-двенадцать секунд – бум… бум… бум… бум.
Барабан был басовый. Звук сильный, интенсивный, как биение сердца великана.
Макс почувствовал, как этот звук входит в его тело, проникает в грудь и сливается с биением собственного сердца.
К восьми приехали те же двое, что были в аэропорту. Повезли на ужин. В конце улицы машина свернула налево и двинулась вверх по крутому склону. Вскоре появился бар с неоновой вывеской «Купол». У дверей околачивались несколько белых мужчин с бутылками пива в руках, разговаривали с местными женщинами в обтягивающих коротких юбках. Макс узнал земляков. По одежде. Брюки хаки, как у него, рубашки такого же покроя, какие и он взял в поездку. Военные. Отдыхают, транжирят деньги американских налогоплательщиков. Он решил на обратном пути обязательно заглянуть туда. Поиски Чарли Карвера уже начались.
