Дом. Убежище. В нем можно спрятаться. Яна, с трудом переставляя отяжелевшие ноги, направилась к двери. Руками оттолкнув висящую створку и пятясь спиной, чтобы не ушибить Карину, она протиснулась в дверной проем. За ним начиналась большая прихожая, в которую спускалась широкая лестница со второго этажа. Осторожно опустив бесчувственную Карину на пол, Яна осмотрелась. Заглянув в один из выходящих в прихожую дверных проемов, в вечернем свете она заметила старую кровать, заваленную каким-то тряпьем. Отчетливо несло сыростью и запахом застарелой гнили. По крайней мере, пустой оконный проем кто-то аккуратно заделал фанерой, так что холодом снаружи не тянуло. Если закрыть дверь, то, может быть, они не замерзнут ночью.
С трудом приподняв Карину над полом, Яна внесла ее в комнату и опустила на кровать, для тепла прикрыв сверху тряпками. Присев рядом и зябко обхватив себя руками, она задумалась. Она одна, рядом с больной – или умирающей? – подругой, есть нечего, пить тоже. Что делать? Так нечестно! Она еще маленькая, а тут нужен взрослый! На глаза навернулись слезы, и она начала негромко всхлипывать.
Негромкий скрип заставил ее умолкнуть и замереть неподвижно. Вот скрип повторился. Яна вскинула глаза. В дверях стояла неподвижная тень, словно вырезанная из черной бумаги. У девочки перехватило дыхание – а что, если это вышел из чащи злой обака? Он убьет ее и съест! Но она станет защищаться! Ей нельзя бить людей, но обака – не человек!…
– Эй! – удивленно спросила тень. – Ты кто?
– Я Яна. А кто ты? – настороженно откликнулась Яна.
– Я Палек. Я здесь… живу пока. А ты откуда взялась. Тоже убежала?
Какое странное имя… Убежала? Откуда он знает? Почему "тоже"? Неужели он…
– Ты чего ревешь? – тень приблизилась. Теперь, когда неизвестный не стоял против света, Яна разглядела, что это мальчишка примерно ее возраста.
– Я пить хочу, – шмыгнула носом Яна. – И Карине плохо, она умирает. Я не знаю, что делать! Я боюсь!
– Умирает? – удивился мальчишка. – Как так? А почему взрослых не позвать? Я тоже когда в прошлый раз сбежал, сорвался в овраге и руку сломал. Так я сразу вернулся – я ж не дурак. Ты из какого детдома?
– Я? – растерялась Яна. – Я не из детдома. Я…
Она замолчала. Сейчас она не смогла бы внять рассказать, откуда она взялась, даже если бы рассказывала честно. А мальчишке нельзя доверять. Никому нельзя доверять!
– Ну, не хочешь, не говори, – покладисто согласился мальчишка. – Ты пить хочешь? Погоди, я сейчас.
