Внезапно с одной из веток сорвалась молния. Жало ее было нацелено в стремительно пролетающую мимо каплю. Валентин вскрикнул: ему показалось, что комочек живой плоти будет сейчас убит наповал, испепелен, повержен наземь. Но нет! Несмотря на то что острие молнии угодило прямо в каплю, та как ни в чем не бывало продолжала кружиться вокруг дерева.
С других ветвей стали срываться точно такие молнии, каждая ударяла в пролетающую каплю, и ни одна из них не погибла…
Штурман умолк.
– А потом? – спросил врач.
– А потом я потерял сознание, – сказал Валентин. – И очнулся только благодаря вам. И ему, – показал он на реаниматор.
– Ты пока успокойся, голуба душа, – сказал Дмитрий Анатольевич. – В твоем положении волноваться крайне вредно. А воображение у тебя живое. Тот случай, когда поэт сказал: «Как часто силой мысли в краткий час я жил века, и жизнию иной, и о земле позабывал…»
Штурман оживился:
– Кто это?
– Угадай! – сказал Дмитрий Анатольевич, обрадованный возможности как-то отвлечь Валентина.
– Сейчас попробую, – сосредоточился штурман. – Сначала нужно определить эпоху, в которую были написаны стихи. Хотя бы приблизительно. Ну, это несложно. «…И о земле позабывал…» – повторил он задумчиво.
– Ну, ну! – подзадорил врач.
– Речь идет о том, что автор мог позабыть землю, взятую в целом, как планету. Значит, стихи написаны уже в космическую эру, после полета Юрия Гагарина. Верно?
– Сначала тебя дослушаю.
– А, знаю. Это Либун написал!
– Либун? – Врач чуть не подпрыгнул от неожиданности.
– Вы что, кока нашего не знаете?
– А разве он пишет стихи?
– Откуда мне знать? – слукавил Валентин и пожал плечами. – Это только предположение.
– С тем же успехом ты бы мог предположить, что это сочинение Тобора, – проворчал Дмитрий Анатольевич.
– Значит, я не угадал, – подытожил Валентин. – Пойдем дальше. Судя по лексике, это вторая половина XX века, так мне кажется. Кто же это? – Орленко назвал несколько фамилий.
Врач развел руками.
– Промазал, голуба душа. Пальнул в белый свет, как в копеечку. Стихи написаны задолго до космической эры, до запуска первого искусственного спутника Земли.
– Они написаны…
– В первой половине XIX столетия. И стыдно тебе, голуба, не знать их. Автор – великий русский поэт Михаил Лермонтов.
– Не может быть!
– Почему?
– Потому что у автора чисто космическое мышление, – пояснил Валентин.
– И тем не менее это так… Ну, что, голуба, в медотсек поедем?
Штурман молитвенно сложил руки.
– Дмитрий Анатольевич, давайте, я здесь останусь. У вас ведь и так, наверно, нет ни одного свободного местечка.
