– Ладно, Настасья, подождем, раз вы за Аллой присматриваете, то никуда она не денется. Допросить ее я всегда успею. Пока что прижать мне ее нечем, а проводить формальный допрос и попусту воздух сотрясать мне не хочется. Где она была в вечер убийства?
– А нигде.
– То есть?
– Никто не знает. В приватной беседе с обаятельным Коротковым Алла Сергеевна Стрельникова заявила, что в тот день была сначала на работе, а потом дома, вечер провела со своим другом, имя, правда, назвать отказалась, но установить данные ее постоянного любовника было нетрудно, это ж не бином Ньютона. Так вот, ЭТОТ любовник в тот вечер у нее не был. Весь вопрос в том, нет ли у нее другого сердечного друга, или даже нескольких, про запас.
– Настасья, а тебе не кажется, что алиби Алле Сергеевне вообще не нужно?
– Кажется. Вы хотите сказать, что алиби нужно ее любовнику, и она старательно его создает. Да?
– Ну что-то в этом роде я и хотел сказать. Даже если допустить, что она решила устранить не в меру оборотистую Широкову, не сама ведь она кинулась ее душить, правда же? А вот любовника своего вполне могла на это дело навострить. Кстати сказать, любовничек мог даже оказаться более заинтересованным в устранении Широковой, чем сама Алла.
– Это вы бросьте, – решительно сказала Настя. – Для того чтобы вы оказались правы, любовник Стрельниковой должен быть юным наркоманом или каким-нибудь придурком с каким-нибудь придурочным хобби, на которое он денег заработать не может, а жить без него тоже не хочет. Тогда ему деньги, ежемесячно отстегиваемые Стрельниковым, очень даже нужны. У Аллы Сергеевны любовник совсем не такой. Ему стрельниковские деньги – как лисе незрелый виноград, он купюры лопатой гребет. Другое дело, что, может быть, Алле Сергеевне он не очень-то нравится. Она, вполне вероятно, предпочитает что-нибудь помоложе и постройнее, а на это обычно уходит очень много денег. Очень много, Константин Михайлович.
Они подъехали к зданию метровокзала на станции «Семеновская», и Ольшанский остановил машину.
– Ты так и не придумала никакого объяснения насчет голубой краски на туфлях Широковой? – спросил он на прощание.
– Нет. Ума не приложу, что она могла нести в руках такое тяжелое. Экспертиза еще не готова, но Олег Зубов на двести процентов уверен, что общий вес должен быть никак не меньше ста трех килограммов.
– Черт знает что, – буркнул следователь. – Голову тут сломаешь с вашими трупами.
Он резко тронул автомобиль и скрылся за поворотом.
