Наконец Исиченко подняла голову и уставилась на Настю темными глазами, в которых горел болезненный и яростный огонь.
– Он предупредил меня перед смертью, что должен умереть, иначе мы никогда не сможем соединиться. Только в смерти он будет принадлежать мне целиком и безраздельно. Поэтому в тот день, когда исполнится год с момента заключения нашего договора, он покинет этот мир.
«Ну, здрасьте, приехали, – в отчаянии подумала Настя. – Сейчас она начнет натягивать на самоубийство. Никаким суицидом там и не пахнет, оружие валялось слишком далеко от трупа, и выстрел был произведен с расстояния больше двух метров».
– Каким образом он предупредил вас об этом? – терпеливо спросила она. – Он к вам приходил накануне гибели?
– Нет, это было бы нарушением договора. Он мне позвонил и сказал, что, пока принадлежит этому миру, мы не сможем быть вместе. У него слишком много земных долгов и обязательств, которые он должен отдавать и выполнять, а наш союз предначертан свыше и не может совмещаться с суетой земного бытия. Но после смерти мы будем вместе вечно.
– Он так и сказал – после смерти?
– Да, так и сказал.
– Может быть, он имел в виду не свою смерть?
– А чью же?
– Вашу, например. Или смерть Светланы.
– Если бы он хотел моей смерти, он бы сказал мне об этом. Если бы он хотел смерти этой женщины, он бы убил ее. Нет, он хотел смерти именно для себя. И он ее получил. Он говорил: очень важно, чтобы смерть настала до наступления полуночи в тот день, когда исполнился год. Если смерть запоздает хотя бы на минуту, мы не сможем соединиться.
– И что же? – Настя сделала глупое лицо. – Успел Леонид покинуть этот мир до наступления полуночи?
Исиченко медленно поднялась с дивана, на котором сидела, сгорбившись, распрямила спину, вздернула подбородок и окинула Настю сияющим взглядом.
– Вы же видите, мы вместе. Значит, все получилось как он хотел.
– Скажите, Людмила, а вы не помогали ему осуществить этот замысел?
– Я всегда и во всем помогала Леониду.
– Значит, плохо помогали, – с внезапной злостью сказала Настя. – Потому что Леонид Параскевич ушел из жизни через тридцать минут после наступления полуночи. И я вынуждена сделать вывод, что или меня обманываете вы, Людмила, или вас саму обманывает кто-то еще. У вас есть близкие родственники?
– Какое это имеет отношение к Леониду?
– Никакого, поэтому я и спрашиваю. Есть или нет?
– Есть двоюродные сестры отца, но они уже старые.
– А ваши родители?
– Умерли. Давно уже.
