— Я не знала…
— Не ори на нее, — проворчал Фроун. — Если б она это не сделала, ты, может быть, и в себя бы не пришел. А если не так что-то, так это ты виноват. Почему заранее не рассказал?
Хельд обернулся к Фроуну:
— Что значит — в себя бы не пришел? Что со мной было? — Он огляделся. — Где мы?
— То-то же. Сперва надо спросить и только потом орать. Тебя коснулся колючий призрак. Видимо, мы не знаем.
— Если бы коснулся, он бы тут не стоял, — хмуро добавил Гердер.
— Ну, значит, и близко к нему нельзя находиться. Ты грохнулся в обморок, как дворцовая барышня, и растолкать тебя мы не смогли. Смогла только Аир.
— Хм. — Предводитель почесал в затылке и добавил: — Извини, Аир.
— А о лошадке своей можешь забыть, — прибавил Тагель и рассказал, что случилось у завала.
Хельд посмотрел на него, на Гердера, потом обвел взглядом остальных и кивнул Ридо:
— Я у тебя в долгу.
— Пустое, — отмахнулся тот.
— Значит, по крайней мере мы теперь знаем, что такое колючий призрак и что он делает. Нам повезло.
— Еще как. Мы, я так понимаю, первые, — заметил Фроун и усмехнулся добродушно.
— Тагель, далеко до библиотеки?
— Немного совсем. За час дойдем, даже если пешком и останавливаться. Так, может, перекусим?
— Обойдешься. Двигаем. — Хельд сделал один шаг, пошатнулся и остановился, вслушиваясь в свои ощущения. — Аир, детка, дай-ка мне флакончик. Сколько, говоришь, капель ты в меня тогда влила?
Они двинулись сразу, как только подтянули ремни сумок и сдвинули с места лошадей, ставших на удивление вялыми. Животные мотали головами, прядали ушами и с места сходить не хотели, а норовили прилечь. Тагель, удивленный таким их поведением, сперва покосился на Гердера, а потом и на Хельда, мол, не слышали ли они о чем-либо подобном и не говорит ли это о чем-либо опасном? Не притаились ли поблизости какие-нибудь твари вроде колючего призрака, только не веющие сперва холодом, а действующие на лошадей? Оба рейнджера только развели руками.
Следующая улочка была пошире, и дома сохранились намного лучше. Возле одной из оград все увидели уже почти рассыпавшиеся останки костей двух человек, судя по размерам и валяющимся рядом украшениям — женщина и ребенок. Тут же неровной, разметанной кучкой лежали золотые монеты, обляпанные чем-то черным (рейнджеры уже знали, что это — остатки плотной кожи, видимо, кошеля), и несколько ограненных драгоценных камней. Тагель, не останавливаясь, нагнулся и смел добычу в ладонь. Подмигнул товарищам. По традиции все, найденное в Пустошах, делилось на количество участников вне зависимости от степени их участия. Так укоренилась эта привычка, что и в голову никому не приходил вопрос, будет ли дележ. Аир же на останки только испуганно покосилась, сама же разглядывала дома — большие, в два-три этажа, с террасами и еще не обрушившимися галереями, с отделкой мрамором, с колоннами и резьбой по камню — все это еще можно было рассмотреть. При домах когда-то были палисадники, теперь же они превратились в маленькие неухоженные лески; корни деревьев взламывали плитки дорожек и дворов, рушили невысокие внутридворовые стенки, подбирались к строениям.
