– Не лучшим образом!… Я в Аду! Что может быть хуже?
– Ад – твой новый дом, малышка. Тебе необходимо к нему привыкнуть.
– Вряд ли у меня получится. Знаю, должно быть, я их убила, но от вида крови я падаю в обморок.
– Пойдем со мной, – сказал Сад. – Будем привыкать постепенно. Тебе когда-нибудь удавалось рассечь жабу надвое тесаком?
– Господи, нет!
– Ну, так следуй за мной. Это ужасно забавно.
Глаза 21.
Сначала подобные развлечения действительно пришлись Лиззи по нраву. Все до единого. Сад был настоящим энтузиастом и просто обожал мучить людей. Или животных, если людей под рукой не оказывалось. Лиззи шла за ним словно в полусне. И со стыдом понимала – у нее хватало честности себе в этом признаться – что ей многое нравится.
Сначала. Было странно смотреть на страдания других и смеяться над ними. Так всегда поступал Сад. Мазох визгливо хихикал – Лиззи он раздражал. Но хуже всего то, что вскоре чужая боль перестала ее развлекать.
Лиззи вдруг поняла, что ей становится скучно. Столько внимания какой-то боли!… Сад проводил почти все время с недалеким Октавом Мирабо, и все лишь потому, что "Сад пыток де Сада" являлся величайшим произведением, когда-либо увидевшим свет. Французская утонченность и декаданс начали действовать ей на нервы. Самая обычная американка, Лиззи тосковала по таким же простым людям. Но они не желали с ней разговаривать. Какая несправедливость!
Лицемеры! Они увивались вокруг Лукреции Борджиа, которая, возможно, убила больше людей, чем Лиззи удалось узнать за всю свою жизнь. Все словно с ума сходили по поводу графини Эстергази, в старые добрые времена в Трансильвании купавшейся в крови юных деревенских девушек. Такие народу нравятся. Если ты иностранка и у тебя есть титул – значит, ты выдающаяся личность. А вот когда дело доходило до Лиззи и ее двух паршивых убийств… вне всякого сомнения, ее считали очень дурной.
Впрочем, есть еще одна компания французов – символисты, или сюрреалисты, или как их там, возле которых все время болтается мистер По. Они писали безумные рассказы и рисовали безумные картины, даже их музыка звучит как-то не по-людски. Но с ними весело, они все время торчат в кафе, наполняя воздух ароматами вина и табака и веселым смехом, когда им удается сразить кого-нибудь остроумным замечанием.
Гробовщик не хотел наносить удар или думать о бунте, потому что сохранял лояльность к заведению – иными словами, к Сатане. Однако из-за последних неприятностей забот у него значительно прибавилось. Трупы падали из трубы, словно горошины в амбар. Что еще хуже, они оказывались в ужасном состоянии, помощникам приходилось тратить кучу времени, чтобы привести их в порядок. Порой сначала появлялись конечности, а потом головы и все остальное. Иногда у помощников было так много работы, что они не могли отложить в сторону частично собранные торсы, чтобы дождаться какой-нибудь детали. И потому латали их при помощи того, что оказывалось под рукой. Именно тогда и появился новый класс мертвецов, "перепутанные" – составные тела, где не ясно, какой из множества физических компонентов является доминирующим.
