— Иными словами, ты рожден для Лохлэнна.
— Да, — согласился я, — как печально, что такого места на самом деле нет!
Окатив меня ледяным взором, она произнесла:
— Ты продолжаешь сомневаться в моих словах! Я — принцесса королевской крови! Как ты смеешь, жалкий раб, подозревать меня во лжи?!
— С вашего позволения, мэм, я не жалкий раб. Я, если уж на то пошло, жалкий свободный американец.
— Все равно, как ты посмел не поверить моим словам?
— Вы пока ничем не доказали их правдивость, так что, уж извините, но я имею полное право сомневаться в них.
— Почему ты так считаешь?
— Ты ведь ничего толком мне не рассказала. Не объяснила, что это за Лохлэнн и где он находится, почему лорд Сион заявляет, что Морриган — королева, а ты уверяешь, что королева не она, а ты.
— Если бы я стала тебе все это объяснять, ты бы тем более мне не поверил, потому что правда лежит далеко за пределами твоего куцего воображения.
Я повернулся к бару, чтобы смешать нам по порции мартини.
— Почему не попробовать? Ты бы просто удивилась богатству моей фантазии.
— Видишь ли, возможно, узнав правду о Морриган, ты бы согласился, что она не должна появляться в Лохлэнне и всходить на трон, и ты бы… — Внезапно Эннис замолчала, и я, обернувшись, посмотрел на нее. Опять она за свое! Снова у нее такой вид, как будто она внимала словам невидимого собеседника. Но на этот раз девушка полностью отключилась от действительности. Ее глаза утратили всякое выражение, а губы беззвучно шевелились.
Подойдя к ней почти вплотную, я помахал рукой перед ее лицом. Никакой реакции!
— Эй! Я приготовил нам выпить! Прошу! — сказал я громко. Она не ответила. Ее темноволосая голова склонилась набок, губы по-прежнему шевелились, но глаза оставались бессмысленными и пустыми.
Интересно, подумал я, часто ли на нее такое находит. Не иначе как это связано с ее помешательством на том, что она — ведьма-королева. Надо бы принести нюхательные соли… но откуда? Я ведь их дома не держу. Девушки, которые у меня здесь бывают, как правило, не из тех, что падают в обморок.
И тут меня осенило. Быстро смешав мартини в пропорции восемь к одному, я плеснул солидную порцию в стакан с кусочком лимонной кожуры и сунул его девушке под самый нос. Она тут же пришла в себя, и я вздохнул с облегчением, поскольку, согласно мнению большинства ученых, того, кто не приходит в себя от запаха мартини, смешанного в пропорции восемь к одному, можно считать безнадежно мертвым.
Ее черные глаза снова заблестели, и голова приняла нормальное положение.
