И тут над входом (а вход на самом верху амфитеатра) начинает капать. Легкая такая мартовская капель – водичка, пробиваясь через перекрытия, поостыла немного, зато изрядно загрязнилась и помутнела. Едва экзаменатор эту природную аномалию заметил и подошел к ней поближе, элита оживилась, стараясь перенести на экзаменационные листки максимум информации со вспомогательных пособий.
Борясь в течении пяти минут с нездоровым этим оживлением, потерял бедолага-препод драгоценное время для принятия решения – превратились очень быстро капельки в струйки, струйки в струи, и всё над дверью, и сквозь дверь эту единственную явно уже не выйти, не замочив репутацию.
Прибывающая водичка течет себе ручьем по вощёному дубовому паркету прохода и на каждой ступеньке маленький мутный водопадик образует. Учитывая окружающую обстановку, очень даже красивая картинка получается. Просто северная, блин, Швейцария. Экзаменатора из легкого ступора, вызванного этим пейзажем, вывел только грохот от падения здорового пласта импортной штукатурки типа “шуба”, и отдал он наконец приказ покинуть затопляемое помещение.
Студенты засобирались, нелегальную литературу обратно рассовывают, парням-то проще, почти у каждого лиаповца в те времена к подкладке пиджака под полами было по два огромных кармана подшито – не то что учебники, по четыре поллитровки носили совершенно незаметно. Куда же девушки хозяйство своё прятали, я умолчу. Не из скромности, просто нам с Иванцовым сверху из-за двери плохо видно было. Но телодвижения будущие корифейки наук производили довольно экзотичные.
И, подтянувшись берегом ручья к выходу, начинают отличники эти проскакивать через вертикальную стену теплой и грязной воды, с довольно плачевными для себя последствиями. Последним форсировал водопад препод, прикрывая голову дипломатом с зачетками. Выскочил, посмотрел на костюм свой испорченный и убежал куда-то на сорванный экзамен жаловаться.
* * *
Мы же с Иванцовым отправились ещё ниже, на первый этаж, и попали в захудалую лабораторию захудалой кафедры аэродинамики. Там было пыльно. Пылился в углу самолетный пропеллер, с пыльной фотографии довольно улыбались сотрудники давно упразднённой испытательной лаборатории ЛИАПа, стоящие над обломками взорвавшегося авиадвигателя, на столах торчали пыльные приборы нерабочего вида и неизвестного назначения.
Среди этого запустения старенькая бабулька-уборщица в меру сил боролась с надвигающимся бедствием – подставила под капавшие в трёх местах с потолка капли тарелку, стакан и майонезную баночку. И нашим заверениям, что подставлять надо бочки, не поверила. И выгнала нас, чтоб не шлялись тут всякие. Не бывает пророков в отечестве.
