Гвалиор ничего не смог бы сделать для него, даже если бы захотел. Вызвавшемуся на поединок обратной дороги нет.
Волк, конечно, привёл с собой работника, вооружённого зубилом и молотком, и тот – нога за ногу – поплёлся расковывать вельха. Именно поплёлся. Никто никогда не видел, чтобы этот работник спешил или хоть делал что-нибудь споро. У такого дело в руках не горит, от него не дождёшься ни яркой вспышки души, ни ответа на шутку. У него и лицо-то было медленное, похожее на плохо пропечённый блин: широкое, толстогубое, с глазами, точно у мороженой рыбины…
Мал-Нахта нетерпеливо шагнул ему навстречу, а когда молоток стукнул по обушку зубила – запел. «У мужчины, идущего в бой, должна звучать в душе песня, – говорил его народ. – Слышишь ли ты её, воин?..»
Это была старинная баллада о каком-то благородном воителе, который во имя чести пошёл даже против воли Богов – за что и был после смерти взят Ими прямо на небеса.
…Строптивого и горячего вельха тем не менее до сих пор не считали опасным. Поэтому работнику пришлось освобождать его лишь от ошейника. Мал-Нахта мотнул головой и убрал пятернёй с глаз сальные космы, бывшие когда-то светлыми прядями, волнистыми и густыми, – истинным украшением воина.
– Ну, иди сюда, – усмехнулся Волк.
И вельх пошёл. Пошёл, на глазах распрямляясь, сбрасывая груз рабства и становясь красивым, мужественным и гордым. Но Гвалиор поймал себя на мысли: это идёт не боец, готовый зубами выдирать победу в беспощадной схватке без поддавок и правил. Это шествует на последнее священнодействие герой, посвятивший себя Богам. Таких прославляют сказители. Но таким и место в сказаниях, а не в настоящем сражении…
Под ноги Мал-Нахте попался продолговатый обломок камня, заострённый с одного конца. Юноша проворно нагнулся за ним и стиснул в ладони. Камень лёг в руку ухватисто и удобно. «Не иначе, кто-то из рабов обтесал и подбросил сюда, – тотчас пришёл к верному выводу Гвалиор. Почти шесть лет работы надсмотрщиком его многому научили. – Вот хитроумные стервецы!..»
Волк ждал противника, опустив руки и не спеша браться ни за кнут, ни за кинжал.
– Эй, вельх! – сказал он затем. – Ты кое-что забыл, как я посмотрю. Или твоя мать родила тебя не от мужа? Ваше племя, я слышал, дерётся всегда голяком! Поди сними штаны, я тебя подожду!
Вельхи действительно уважали благородную наготу воина, идущего на святой бой. Волк хорошо знал, что делал: оскорбление угодило точно в цель. Мал-Нахту точно хлестнуло, он бросился вперёд, пригибаясь и готовя руку с оружием-камнем. Волк того только и ждал. И с ответом не оплошал. Он чуть посторонился… и встретил невольника жестоким и быстрым пинком в колено, начисто раздробившим сустав.
