Воевода некоторое время наблюдал за попытками запутавшегося в собственной амуниции воина самостоятельно принять вертикальное положение, а затем схватил его за торчащий из-под кольчуги воротник рубахи и одним могучим рывком поставил его на ноги. Правда, Шалаю пришлось несколько секунд подержать бедолагу в воздухе, пока тот не разобрался со своими ногами и не утвердил их на плитах пола. После этого воевода зло крякнул и задал своему подчиненному довольно странный вопрос:
– Ну что, опять?!
Тем не менее окольчуженный молодец, видимо, сразу понял суть поставленного вопроса, хотя и ответил вполне непонятно:
– Так ведь жарко…
– Я тебя, рожа касамская, велю в доспехах на костер посадить, тогда, может быть, тебе в них прохладнее будет! – негромко, но очень свирепо прорычал Шалай.
– Может быть!.. – с неожиданной надеждой в голосе ответствовал воин.
– Это за что же, воевода, ты хочешь беднягу запечь в мундире? – пропищал Фродо – самый любопытный из нас, явно вмешиваясь не в свое дело.
Шалай повернулся в его сторону, и я увидел, как на его доселе строгую физиономию вползает лукавая улыбка.
– Да вот, изволите ли видеть, дылда из Касамы! – приступил он к объяснениям. – Уже больше двух лет в королевской гвардии, а до сих пор твердит, что ему жарко в доспехах! И вместо того чтобы стоять в карауле, как положено, перед дверью в арсенал, постоянно прячется за ней и утверждает, что здесь ему прохладнее! Я что только не делал, а он все равно стоит не перед дверью, а за ней. Его уже раз пять вот так сшибали вниз, а он так ничему и не научился…
– Я просто не успел отскочить… – лениво протянул касамец.
– И куда же это ты отскочил бы?! – рявкнул на него воевода.
Парень хлюпнул носом и задумчиво уставился на крохотную верхнюю площадку.
– Ладно! – прервал его раздумья воевода. – Охранный староста на месте?
– Так куда ж ему деваться? – ответил вопросом на вопрос гвардеец. – Только вы стучите погромче… Раз уж он не выскочил наружу, когда я по лестнице загрохотал, значит, крепко спит…
Воевода только покрутил головой и молча шагнул по каменному полу короткого коридорчика в сторону массивной деревянной двери, обитой широкими металлическими полосами. Оказавшись около этой могучей дверки, Шалай повернулся к ней спиной и несколько раз саданул в створку кованым каблуком. Грохот разнесся по всему подземелью, но ответом на столь энергичный стук была гробовая тишина.
Только после третьей или четвертой серии каблучных ударов, приправленных грохотом Душегубовой дубины, за дверью раздалось вялое шевеление, и явно заспанный голос недовольно проорал:
