– Присаживайтесь, папочка, – сказал я. – Мы уже обдумываем ответные действия.
Он плюхнулся на другой мешок лука, удостоив Морли коротким кивком. Шкипер Арбанос был явно недоволен, но держал пасть на замке.
– Суть в том, – сказал я, – что нам следует пойти на обмен.
Тейт брызнул слюной, кивнул и затем выпалил:
– Если бы там была только Роза, у меня возникло бы сильное искушение послать их к дьяволу.
– Полностью с вами согласен. Теперь послушайте. Я сложил письма и все остальное в короб и взял с собой, чтобы эти клоуны не наложили на бумаги свои лапы. Да, я их недооценил. Теперь нам надо организовать обмен так, чтобы получить дам в целости и сохранности. Думаю, я смогу это сделать, но вы должны полностью мне довериться.
Старик снова принялся пускать слюни.
– Он собаку съел в таких делах, мистер Тейт, – вмешался Морли. – Дайте ему использовать свой опыт.
Его тон был гораздо дипломатичнее, чем мой.
– Хорошо. Я слушаю, – сказал Тейт, сверкнув в мою сторону глазами.
– Капитан Арбанос, во сколько мы отправляемся завтра утром?
– В семь часов пять минут.
– Вы, мистер Тейт, отправляйтесь к этому Железному… – я щелкнул пальцами в сторону кузена.
– «Железный Гоблин», – подсказал он.
– В «Железный Гоблин». Тому, кто вас встретит, скажите, что женщины должны быть доставлены сюда завтра утром в семь часов пять минут. Иначе – никакого соглашения. Я скажу, где они смогут достать бумаги, как только буду убежден, что женщины невредимы и их возвращают. Если капитан Арбанос даст мне перо и чернила, я изложу инструкции на бумаге.
Тейт хотел заспорить. Ему постоянно хочется спорить. Даже если вы скажете, что небо синее. Я позволил ему дымиться, пока царапал записку. Шкипер Арбанос скоро разбогатеет, оказывая мне услуги.
– Представьте себе, что вы – это я, – сказал я Тейту, закончив писать. – Никаких споров. Скажите: или они соглашаются, или дело закрыто.
– Но…
– Они согласятся. Они не ждут, что я стану им доверять. Они предполагают, что я приму необходимые меры предосторожности. И попытаются узнать, что я из себя представляю. Они выяснят, что я провел несколько подобных операций и все кончилось так, как хотел я.
Это было чистой правдой. По крайней мере до сих пор. Но на этот раз обменом дело не ограничивалось. Сам обмен был частью чего-то большего.
Кажется, я тоже начал воспринимать все слишком лично.
Тейт излил наконец свое раздражение, с трудом превратил страх в подчинение, взял мою записку и отбыл. Мы, промыв и перевязав парнишке раны, отправили его домой.
