– Я – Гаррет. Садитесь.
В ней было нечто большее, чем красота, чем стиль, – некая особая аура. Она принадлежала к тому типу женщин, которые евнухов заставляют рыдать, а священников – проклинать свои обеты.
Она расположилась в кресле Плеймета, но имени своего не назвала. Потрясение начало проходить. За роскошной оболочкой я разглядел леденящий душу холод. Интересно, есть ли под ней хоть что-нибудь?
– Чай? Бренди? Мисс?.. Если мы улестим Дина, он может раздобыть даже глоток Танферского Золотого.
– Вы меня не помните?
– Нет. А должен?
Мужчина, который способен ее позабыть, наверное, уже покойник. Но это замечание я оставил при себе. При взгляде на нее меня снова прошиб озноб.
– Это было довольно давно, Гаррет. Последний раз мы виделись, когда мне было девять, а вас собирались призвать во флот.
Мой внутренний колокольчик не звякнул, я не держу в памяти девятилетних красоток, а кроме того, те годы я не любил вспоминать; напротив, я всячески пытался забыть пятилетний ад службы в морской пехоте.
– Мы жили по соседству, на третьем этаже. Я была без памяти влюблена в вас, а вы меня едва замечали. Впрочем, я, наверное, умерла бы, если бы вы повели себя иначе.
– Сожалею.
Она пожала плечами.
– Меня зовут Джилл Крайт.
Она и выглядела, как Джилл,[1] безупречное создание с янтарными глазами, которым, правда, полагается полыхать жаром, а не обдавать ледяным дыханием арктической пустыни. Но она не имела никакого отношения к тем Джилл, пусть даже девятилетним, которых я когда-либо знал. К любой другой Джилл я непременно подкатил бы с предложением наверстать упущенное. Но ее холод пробирал насквозь. Моя сдержанность заслуживала того, чтобы меня погладили по головке, когда я в следующий раз пойду на исповедь. Если, конечно, когда-нибудь пойду. В последний раз я был на исповеди, когда девять было мне.
– Должно быть, вы разочаровались во мне, пока я был в плавании. Я не видел вас на причале, когда вернулся домой.
Я уже составил мнение о ней. Она запалила огонь, когда ей нужно было прорваться через Дина, а потом преспокойненько погасила его. Она потребитель. Пора намекнуть ей, чтобы не трудилась украшать своей особой это кресло и отвлекать его владельца от ленча.
– Вероятно, вы заскочили ко мне не только из желания поболтать о старых добрых деньках на Пич-стрит.
– На Пайм-стрит, – поправила она. – Похоже, я попала в беду. Мне может понадобиться помощь.
– Люди, которые приходят сюда, как правило, в таком же положении. – Что-то подсказало мне, что пока не стоит выставлять гостью за дверь. Я снова оглядел ее.
