– Если не возникнет нужды, не режь его.
– Ладно. – Морли спустился по лестнице с бесшумностью призрака. Не прошло и минуты, как он крикнул: «Чисто!» Я погнал монашку вниз. Морли ждал у подножия лестницы.
– Я пригляжу за ней. Тащи девчонку.
Как благородно с его стороны!
Охранник отдыхал на скамье перед массивной дубовой дверью, обшитой железными полосками и висящей на здоровых петлях. В двери не было ни единого отверстия. Она запиралась колышком, просунутым в скобы. Довольно действенный способ, надо полагать.
Я дотронулся до шеи охранника. Пульс пусть неровный, но все же прощупывался. Я был рад за Морли. Я открыл дверь и не увидел ничего, кроме темноты. Пришлось вернуться за лампой охранника.
Майя спала, свернувшись клубком на грязной мешковине в углу. Слезы прочертили на чумазом лице светлые полосы. Я опустился на колени, закрыл ей ладонью рот и легонько встряхнул:
– Просыпайся.
Она дернулась, стала вырываться.
– Это я. Не говори ни слова, пока не вернемся домой. И ни в коем случае не упоминай никаких имен. Поняла?
Она кивнула.
– Обещаешь?
Она кивнула еще раз.
– Хорошо. Мы выходим отсюда, подбираем Джилл и задаем деру. Эти люди не должны узнать, кто мы.
– Я усвоила, Гаррет. И не надо вколачивать в меня это молотком.
– Ты считаешь, не случится ничего страшного, если кто-нибудь тебя услышит? Например, особа, которую мы заставили показать, куда тебя посадили? Действительно, чего переживать! Ну подумаешь, придется ее убить, чтобы она не повторила твоих слов.
Майя слегка побледнела.
– Пошли.
Я вышел из подвала и сказал Морли:
– Я вытащил девчонку. Присмотри за ней, пока я приберу этого типа. – Судя по виду монашенки, она внезапно оглохла.
Я затащил охранника в подвал, вышел и впихнул кол на место, потом обратился к монахине.
– Теперь отведите нас к дому для гостей.
Она повела. Майя держала рот на замке. Кое-какое представление о размере ставок мне удалось ей внушить.
На втором этаже дома для гостей – уютного двухэтажного коттеджика комнат на восемь – горел свет. Морли пошел проверить охрану. Я остался приглядывать за дамами.
– Еще несколько минут, – заверил я монахиню.
Ее била дрожь. Она решила, что ее минуты сочтены. Я снова принялся проповедовать нигилизм, желая оставить стрелы, которые укажут на Сынов Хаммона. Я не позволю Морли поступить с монахиней так, как ему хотелось бы. Лучше я оставлю им хоть одного живого свидетеля. Пусть у Ортодокских Святых Отцов при одном упоминании о Сынах идет пена изо рта.
