– Да, – сказал Морли, думавший, очевидно, о том же. – Я совсем не прочь побывать в Четтери.
– Только давай не будем сводить никаких счетов.
– Ладно. – Мы побрели в сторону Страны Грез. Помолчав, он вдруг спросил: – Ты втюрился в эту девчонку, Майю, да?
– Она чудесный ребенок. Она попала в беду, потому что помогала мне. Я ее должник.
– Понятно.
Я бросил подозрительный взгляд на его физиономию. Он ухмылялся.
– Она просто ребенок, за которого я в ответе, Морли.
Один из недостатков Морли – его чрезмерная понятливость.
Я так замотался в последнее время, что у погоды не было ни единого шанса привлечь к себе мое внимание. Теперь, когда мы сидели в густой тени напротив Четтери, присматриваясь и осваиваясь, она получила хорошую возможность отыграться.
– Чертовски холодно, – пробормотал я.
– Может пойти снег.
– Только его нам и не хватало.
Когда мы прибыли, Четтери гудел, как улей. Я вспомнил, что сегодня какой-то церковный праздник, только вот забыл, какой. Морли тоже не знал. В нем не сохранилось и следа человеческих суеверий.
– Как ты думаешь, мы достаточно долго ждем? – спросил я. Народ расходился. Мы дали им около часа, чтобы окончательно угомониться.
– Посидим еще чуток. – Морли начинал чувствовать себя неуютно в связи с предстоящим рейдом. Он пытался припомнить, вламывался ли кто-нибудь в храм за последние годы. Я ничего не слыхал о подобных авантюрах и считал, что люди внутри не могли не распуститься. Но Морли подозревал, что это охранники позаботились, чтобы о налетчиках никто ничего не услышал.
– У парней, которые сумели влезть в вампирье гнездо, здесь не должно быть никаких проблем, – успокоил его я.
Морли фыркнул:
– Там не было выбора. Либо пан, либо пропал.
Мы подождали еще пятнадцать минут. Морли таращился на Четтери с маниакальным упорством. Я гадал, кем он был в прошлой жизни – коброй или мангустой. Его ночное зрение вызывало у меня зависть. Если бы там было что видеть, он бы увидел.
– Изложи мне план еще раз, – сказал он.
Я изложил.
– Что ж, приступаем, – решил он.
Время было выбрано удачно. Не было видно ни души. Но я обнаружил, что не испытываю ни малейшего желания двигаться с места. И все-таки пошел.
Когда мы достигли дверей храма, я дышал, словно загнанная лошадь. Морли посмотрел на меня и покачал головой, потом вопросительно поднял бровь, что почти невозможно было разглядеть в тусклом свете, сочившемся из храма. Готов? Я кивнул.
Морли вошел в дверь, я нырнул за ним и притаился в темном углу.
