– Помнишь дом, где жил твой отец в Аламаре[55]? – обронила она через плечо.
– Там все дома были похожи на пластмассовый конструктор.
– Это точно, – согласилась тетка. – Город хотели сделать копией Смоленска. Я всегда считала, что твой отец мог бы найти место получше. В конце концов, у него был выбор – большая редкость по тем временам.
Тито встал рядом и смотрел на ее терпеливые руки, на то, как они нарезали хлеб, намазали его маслом и положили в духовку, наполнили водой крохотную кофеварку эспрессо из алюминия, всыпали туда кофе и налили молока в металлический кувшин.
– Да, твой отец мог выбирать. Он обладал едва ли не большей свободой, чем дед.
Она обернулась и посмотрела племяннику в глаза.
– А почему так?
– Пока на Кубе стояли русские, твой дед, хотя и держался в тени, был очень могущественным человеком. А твой отец – первенцем и любимчиком очень могущественного человека. Но дед, разумеется, знал, что русские однажды уйдут и все переменится. В тысяча девятьсот девяносто первом году, когда это случилось, он предугадал «особый период», нехватку товаров и ограничения свобод. Предвидел, что Кастро потянется к главному символу злейшего врага – американскому доллару, – и, разумеется, предчувствовал закат своей власти. Хочешь узнать одну тайну?
– Да?
– Он был коммунистом. – Хуана залилась таким поразительно девичьим смехом, что гостю вдруг померещилось, будто на крохотной кухне спрятался кто-то еще. – Да, больше коммунистом, чем сантеро[56]. Он верил. Ведь замысел провалился, провалился так, что людям простым и не понять многого, однако твой дед, хотя и по-своему, верил. Он, как и я, бывал в России. Как и я, имел глаза, чтобы видеть. И все же... – Она улыбнулась и пожала плечами. – Думаю, это придавало твоему деду некую силу, особую власть над остальными, с кем мы теперь благодаря ему оказались связаны. Они всегда подозревали о его вере. Не той трагической, клоунской, как у жителей Восточной Германии, а скорее замешенной на каком-то... простодушии.
Кухню наполнил запах поджаренного хлеба. Молоко дошло до кипения, и Хуана взбила пену при помощи маленького бамбукового веничка.
– Разумеется, такие вещи нельзя доказать. В ту пору все кому не лень заявляли о своей вере, по крайней мере – прилюдно.
– Почему ты сказала, что у него было меньше выбора?
– Глава большой семьи обременен обязанностями. А мы к тому времени стали не просто семьей. Мы уже стали тем, что имеем сегодня. Для деда интересы родни всегда были важнее желания получше устроиться в жизни. Будь он один – может, никуда и не полетел бы. Может даже, не умер бы до сих пор. Гибель сына, конечно, сильно повлияла на его решение переправить нас в Америку. Садись.
