– Я говорил это в теплой хижине, где рядом была постель. Меня никогда не прельщала мысль любиться на снегу. Вот, я согрел тебе одеяло – держи-ка.
– В детстве, – проговорила она, заворачиваясь в одеяло, – мы бегали зимой три мили по холмам в одних туниках и сандалиях. Это очень закаляет. Правда, мерзли мы здорово.
– Раз ты такая закаленная, чего ж ты вся посинела тогда, в метель? – с беззлобной ухмылкой осведомился Рек.
– Из-за доспехов. Слишком много стали и недостаточно шерсти под ней. Впрочем, если б я ехала впереди, мне не было бы так скучно, и я бы не заснула. Ну, так готов он или нет? Я умираю с голоду.
– Он уже доспевает, мне сдается.
– Ты когда-нибудь готовил так кролика?
– Не то чтобы… Но все правильно – я видел, как это делается. Мех отваливается с глиной. Очень просто.
Вирэ это не убедило.
– Я выслеживала эту тощую тварь целую вечность. – Она с удовольствием вспомнила, как сбила кролика одной стрелой с сорока шагов. – Лук у тебя неплохой, только легковат немного. Это старый кавалерийский, верно? У нас есть несколько таких в Дельнохе. Теперь их делают из стали-серебрянки – они тяжелее и дальше бьют. Ох, умираю.
– Терпение улучшает аппетит.
– Смотри только не испорти его. Мне никогда не нравилось убивать животных. Сейчас, правда, я сделала это по необходимости – есть-то надо.
– Не уверен, что кролик согласился бы с твоим суждением.
– Разве кролики способны рассуждать?
– Не знаю. Это я так…
– Тогда зачем говоришь? Странный ты все-таки.
– Так, отвлеченная мысль. Разве у тебя их не бывает? Разве ты никогда не задаешься вопросом, откуда цветок знает, когда ему расти? Или как лосось находит дорогу в места нереста?
– Нет. Готово или нет?
– Ну а о чем же ты думаешь, если не прикидываешь, как бы ловчее убить человека?
– О еде. Готово наконец?
Рек поддел прутиком кусочек глины и поглядел, как она шипит на снегу.
– Что ты такое делаешь? – спросила она.
Рек выбрал камень с кулак величиной и разбил им глину, под которой обнаружилась полусырая, плохо ободранная тушка.
– Выглядит неплохо, – сказала Вирэ. – Что дальше?
Он потыкал палочкой дымящееся мясо.
– Ты в состоянии это есть?
– Разумеется. Можно позаимствовать твой нож? Тебе что отрезать?
– У меня еще осталась овсяная лепешка, и я, пожалуй, удовольствуюсь ею. Может, оденешься все-таки?
Они разбили лагерь в неглубокой лощине под прикрытием скалы. Впадина в камне, недостаточно глубокая, чтобы зваться пещерой, все-таки отражала тепло и неплохо укрывала от ветра. Рек жевал лепешку и смотрел, как Вирэ уплетает кролика. Зрелище – не из самых возвышенных. Остатки она зашвырнула за деревья:
