— Это я виноват.
— Нет, — сказала Тоня. — Почему же вы?
— Я вчера закрывал окно половиком, — сказал Леон. — Он лежит у дверей. Но я забыл вас предупредить. Значит, виноват я!
Тоня взяла половик и стала прицеплять его к двум прибитым над окном гвоздям. Когда это ей удалось, Леон вновь прибавил света.
— Вы очень торопитесь? — спросил он.
Тоня взглянула на часы — без четверти восемь. Она вспомнила о приказе Савицкого.
— Да, мне пора.
Он приподнялся на локтях и, стараясь не поворачивать больную голову, стал поправлять подушку.
— Я помогу вам, — сказала она.
— Нет, спасибо, я сам. Вы не могли бы достать мне какую-нибудь книгу?
— Но у нас книги только на русском языке, — сказала Тоня, наивно надеясь «поймать» его.
Но в желтом, сумрачном свете лицо его казалось спокойным. Он не выдал себя ничем. Взгляд темных, чуть выпуклых глаз был устремлен куда-то поверх ее головы и не выражал ничего, кроме усталости.
— Жалко, — проговорил он. — А скажите, как вас зовут? Это не секрет?
— Тоня.
— Тоня? Спасибо вам, Тоня. Вы были ко мне добры!
— Что вы! — возразила она. И, уже стоя в дверях, попрощалась.
— Вы еще придете? — спросил он.
— Приду. Нужны ежедневные перевязки.
— Нет, приходите сегодня, — попросил он как-то по-мальчишески, словно перед ним была знакомая девушка. — Вы сможете прийти сегодня?
— Не знаю, — сказала Тоня. — Если не будет других дел. У меня ведь еще пятеро раненых.
— И все такие, как я?
— Нет, это наши.
— Понимаю, — сказал он и с улыбкой махнул рукой. — Ну ладно, я постараюсь заснуть. Как вы думаете, — остановил он ее, когда она уже взялась за ручку двери, — меня сегодня уже не будут допрашивать?
Она пожала плечами и вышла.
Какой темный, промозглый вечер! Резкий ветер ударил Тоне в лицо, и она ощутила на щеках хлопья мокрого снега. Во мраке маячила фигура часового.
— Круглов! — окликнула она.
— Круглов сменился! — ответил из темноты густой, приглушенный бас. — Уже полчаса как… А вы не знаете, сколько времени?..
— Так если ты полчаса назад заступил, значит, сейчас на полчаса больше.
— Кто знает, — отозвался часовой. — На посту время, как резина, тянется…
Ему, очевидно, хотелось поговорить, но Тоня торопилась. Она быстро сбежала с крыльца и по щиколотку увязла в чавкающей грязи. Что может за каких-нибудь два часа наделать мокрый снег!
И Тоня подумала, что это ведь первый весенний дождь. В Москве он пройдет, может быть, в конце апреля, а возможно, и в середине мая, а здесь весна ранняя…
Она уже минут на сорок опаздывала к Савицкому. Что же сказать ему? Как будто ничего интересного не было. А история с лампой?..
