(А в это время по декабрьским степям мчались ханские всадники. Кони дробили копытами снег, с обледенелых удил падали клочья иены, лошадиные спины седели от пота, но всадники не щадили коней. Они все спешили, страшась, что опять не захватят неуловимого акына и навлекут на себя ярость хана Джангира.
Они спешили, спешили! И впереди всех расстилался жеребец узколицего человека, напоминающего голодного ястреба из нарынских степей…)
А Махамбет говорил джигиту:
— Хан Джангир ищет меня повсюду. Он знает — пока я жив, ему спокойно не спать. Меня же укрывает народ. Меня укрывают вот такие, как ты, мой мальчик. Почему преследует меня хан, спрашиваешь ты? Он боится моих песен, тех самых, что я пою против него по аулам. Ханские ищейки иногда нападают на мои следы. В прошлом году они не только отыскали, но изловили меня, притащили в ханскую юрту. Я смотрел на хана, одетого в пышный халат, похожий на радугу. Этот халат стоил пятнадцать тысяч золотых русских рублей. Чтобы Джангир мог носить такие халаты, пить дорогое вино и веселиться, мы платили непосильные налоги. Да, мой мальчик, ханский халат был соткан из золота и крови, серебра и пота, шелка и слез бедных.
Хану не удалось тогда уничтожить меня. Я вырвался из его цепких когтей и снова ушел в степь…
(А в это время отряд всадников на полном скаку приближался к одинокой заснеженной юрте.
Уже слышно, как храпят лошади, как зло переругиваются всадники. А человек, похожий на ястреба, склоняется над седлом, отбрасывая поводья и вытаскивая из ножен казачью шашку…)
Юноша поднял голову, вскрикнул, услышав конский топот:
— Аксакал, сюда скачут враги!
И выбежал из юрты. А Махамбет поднялся, расправил плечи, ощупал спрятанный на груди кинжал.
Он стоял в ожидании врагов, спокойный, усталый, немного печальный. Кто-то сорвал и отбросил кошму, спешенные всадники ввалились в юрту.
Махамбет отступил на шаг, поднял кинжал и бросился на своих врагов. Его окружили рычащим кольцом, сбили на пол, стали топтать ногами…
Из юрты вышел узколицый, тонкогубый человек, держа на вытянутой руке голову Махамбета. Он нес ее осторожно, страшась заглянуть в открытые, еще живые глаза. Но не выдержал, заглянул и тут же поспешно закрыл пальцем веки над страшными для него глазами.
Человек шел к своей лошади, прерывисто дыша и прихрамывая. Голова певца казалась ему тяжелой, как золотое ядро…
