— Не правда ли? — обратилась Мисси к Нехлюдову, вызывая его на подтверждение своего мнения о том, что ни в чем так не виден характер людей, как в игре. Она видела на его лице то сосредоточенное и, как ей казалось, осудительное выражение, которого она боялась в нем, и хотела узнать, чем оно вызвано.
— Право, не знаю, я никогда не думал об этом, — отвечал Нехлюдов.
— Пойдемте к мама? — спросила Мисси.
— Да, да, — сказал он, доставая папироску, и таким тоном, который явно говорил, что ему не хотелось бы идти.
Она молча, вопросительно посмотрела на него, и ему стало совестно. «В самом деле, приехать к людям для того, чтобы наводить на них скуку», — подумал он о себе и, стараясь быть любезным, сказал, что с удовольствием пойдет, если княгиня примет.
— Да, да, мама будет рада. Курить и там можете. И Иван Иванович там.
Хозяйка дома, княгиня Софья Васильевна, была лежачая дама. Она восьмой год при гостях лежала, в кружевах и лентах, среди бархата, позолоты, слоновой кости, бронзы, лака и цветов и никуда не ездила и принимала, как она говорила, только «своих друзей», то есть все то, что, по ее мнению, чем-нибудь выделялось из толпы. Нехлюдов был принимаем в числе этих друзей и потому, что он считался умным молодым человеком, и потому, что его мать была близким другом семьи, и потому, что хорошо бы было, если бы Мисси вышла за него.
Комната княгини Софьи Васильевны была за большою и маленькой гостиными. В большой гостиной Мисси, шедшая впереди Нехлюдова, решительно остановилась и, взявшись за спинку золоченого стульчика, посмотрела на него.
Мисси очень хотела выйти замуж, и Нехлюдов был хорошая партия. Кроме того, он нравился ей, и она приучила себя к мысли, что он будет ее (не она будет его, а он ее), и она с бессознательной, но упорной хитростью, такою, какая бывает у душевнобольных, достигала своей цели. Она заговорила с ним теперь, чтобы вызвать его на объяснение.
— Я вижу, что с вами случилось что-то, — сказала она. — Что с вами?
Он вспомнил про свою встречу в суде, нахмурился и покраснел.
— Да, случилось, — сказал он, желая быть правдивым, — и странное, необыкновенное и важное событие.
— Что же? Вы не можете сказать, что?
— Не могу теперь. Позвольте не говорить. Случилось то, что я еще не успел вполне обдумать, — сказал он и покраснел еще более.
— И вы не скажете мне? — Мускул на лице ее дрогнул, и она двинула стульчиком, за который держалась.
— Нет, не могу, — отвечал он, чувствуя, что, отвечая ей так, он отвечал себе, признавая, что действительно с ним случилось что-то очень важное.
