Марина. Чего ж мне смеяться-то? Я за хозяином пришла.
Никита. Эх, Маринушка! (Хочет ее обнять.)
Марина (сердито отстраняется). А ты, Микита, эту ухватку оставь. То было, да прошло. За хозяином пришла. У вас он, что ль?
Никита. Не поминать, значит, старого? Не велишь?
Марина. Старое нечего поминать. Что было, то прошло.
Никита. И не воротится, значит?
Марина. И не воротится. Да ты что ж ушел-то? Хозяин, да со свадьбы ушел.
Никита (садится на солому). Что ушел-то? Эх, кабы знала ты да ведала!.. Скучно мне, Марина, так скучно, не глядели б мои глаза. Вылез из-за стола и ушел, от людей ушел, только бы не видать никого.
Марина (подходит к нему ближе). Что ж так?
Никита. А то, что в еде не заем, в питье не запью, во сне не засплю. Ах, тошно мне, так тошно! А пуще всего тошно мне, Маринушка, что один я и не с кем мне моего горя размыкать.
Марина. Без горя, Микита, не проживешь. Да я свое переплакала — и прошло.
Никита. Это про прежнее, про старинное. Эх, друг, переплакала ты, а мне вот дошло!
Марина. Да что ж так?
Никита. А то, что опостылело мне все мое житье. Сам себе опостылел. Эх, Марина, не умела ты меня держать, погубила ты меня и себя тоже! Что ж, разве это житье?
Марина (стоит у сарая, плачет и удерживается). Я на свое житье, Никита, не жалюсь. Мое житье — дай бог всякому. Я не жалюсь. Покаялась я тогда старику моему. Простил он меня. И не попрекает. Я на свою жизнь не обижаюсь. Старик смирный и желанный до меня; я его детей одеваю, обмываю. Он меня тоже жалеет. Что ж мне жалиться. Так, видно, бог присудил. А твое житье что ж? В богатстве ты…
Никита. Мое житье!.. Только свадьбу тревожить не хочется, а вот взял бы веревку, вот эту (берет в руки веревку с соломы), да на перемете вот на этом перекинул бы. Да петлю расправил бы хорошенько, да влез на перемет, да головой туда. Вот моя жизнь какая!
Марина. Полно, Христос с тобой!
Никита. Ты думаешь, я в шутку? Думаешь, что пьян? Я не пьян. Меня нынче и хмель не берет. А тоска, съела меня тоска на отделку. Так заела, что ничто-то мне не мило! Эх, Маринушка, только я пожил, как с тобою, помнишь, на чугунке ночи коротали?
Марина. Ты, Микита, не вереди, где наболело. Я закон приняла и ты тож. Грех мой прощеный, а старое не вороши…
Никита. Что ж мне с своим сердцем делать? Куда деваться-то?
Марина. Чего делать-то? Жена у тебя есть, на других не зарься, а свою береги. Любил ты Анисью, так и люби.
Никита. Эх, эта мне Анисья — полынь горькая, только она мне, как худая трава, ноги оплела.
