— Замолчи, Варнава Васильич, — совсем не занятно!
Это взорвало учителя — тем более что и Туганов от него отвернулся. Препотенский пошел напролом.
Глава четвертая
Учитель соскочил с места и подбежал к Туганову, говорившему с Туберозовым:
— Извините, что вас перебью… но я все-таки… Я стою за свободу.
— И я тоже, — ответил Туганов, снова обращаясь к протопопу.
— Позвольте же-с мне вам кончить! — воскликнул учитель.
Туганов обернулся в его сторону.
— А вы знаете ли, что свобода не дается, а берется? — задал ему Варнава.
— Ну-с!
— Кто же ее возьмет, если новые люди скверны?
— Ее возьмет порядок вещей.
— И все-таки это, значит, не будет дано, а будет взято. Я прав. Это я сказал: будет взята!
— Да ведь тебе про то же и говорят, — отозвался из-за стула дьякон Ахилла.
— Но ведь это я сказал: будет взята!
— А вам про что же говорят, — поддержал дьякона в качестве одномышленника Термосесов, — Пармен Семенович вам про то и говорит, — внушал Термосесов, нарочно как можно отчетливее и задушевнее произнося имя Туганова.
— Однако мне пора, — шепнул, выходя из-за стола, Туганов и хотел выйти в залу, но был снова атакован Варнавой.
— Позвольте еще одно слово, — приставал учитель. — Мне кажется, вам, вероятно, неприятно, что теперь все равны?
— Нет-с, мне не нравится, что не все равны.
Препотенский остановился и, переждав секунду, залепетал:
— Ведь это факт — все должны быть равны.
— Да ведь Пармен Семенович вам это и говорит, что все должны быть равны! — отогнал его от предводителя Термосесов с одной стороны.
— Позвольте-с, — забегал он с другой, но здесь его не допускал Ахилла.
— Оставь, — говорил он, — что ни скажешь — все глупость!
— Ах, позвольте, сделайте милость, я не с вами и говорю, — отбивался Препотенский, забегая с фронта. — Я говорю — вам, верно, Англия нравится, потому что там лорды… Вам досадно и жаль, что исчезли сословные привилегии?
— А они разве исчезли?
— Отойди прочь, ты ничего не знаешь, — сплавлял, отталкивая Варнаву, Ахилла, но тот обежал вокруг и, снова зайдя во фронт предводителю, сказал:
— О всяком предмете можно иметь несколько мнений.
— Да чего же вам от меня угодно? — воскликнул, рассмеявшись, Туганов.
— Я говорю… можно иметь разные суждения.
— Только одно будет умное, а другое — глупое, — отвечал Термосесов.
— Одно будет справедливое, другое — несправедливое, — проговорил в виде примирения предводитель.
— У бога — и у того одна правда! — внушал дьякон.
— Между двумя точками только одна прямая линия проводится, вторую не проведете, — натверживал Термосесов.
