Таким выбором места он, во-первых, показывал, что не желает иметь общения с миром, а во-вторых, он видел отсюда Бизюкину; она в свою очередь должна была слышать все, что он скажет. Учитель чувствовал и сознавал необходимость поднять свои фонды, заколебавшиеся с приездом Термосесова, и теперь, усевшись, ждал только первого предлога завязать спор и показать Бизюкиной если уже не превосходство своего ума, то по крайней мере чистоту направления. Для искателей спора предлог к этому занятию представляет всякое слово, и Варнава недолго томился молчанием.
Глава третья
При входе новых гостей предводитель Плодомасов рассказывал Туберозову о современных реформах в духовенстве>* и возобновил этот разговор, когда Термосесов и Варнава уселись.
Уездный предводитель был поборник реформы, Туганов тоже, но последний вставил, что когда он вчера виделся с архиереем, то его преосвященство высказывался очень осторожно и, между прочим, шутил, что прекращением наследственности в духовенстве переведется у нас самая чистокровная русская порода.
— Это что же значит-с? — любопытствовал Захария.
Туганов ему объяснил, что намек этот на чистоту несмешанной русской породы в духовенстве касается неупотребительности в этом сословии смешанных браков. Захария не понял, и Туганов должен был ему помочь.
— Просто дело в том, — сказал он, — что духовные все женились на духовных же…
— На духовных-с, на духовных.
— А духовные все русские.
— Русские.
— Ну, и течет, значит, в духовенстве кровь чистая русская, меж тем как все другие перемешались с инородцами: с поляками, с татарами, с немцами, со шведами и… даже с жидами.
— Ай-ай-ай, даже с жидами! — тпфу, погань, — произнес Захария и плюнул.
— Да и шведы-то тоже «нерубленые головы», — легко ли дело с кем мешаться! — поддержал Ахилла.
Протопоп, кажется, побоялся, как бы дьякон не сказал чего-нибудь неподлежащего, и, чтобы замять этот разговор о национальностях, вставил:
— Да; владыка наш не бедного ума человек.
— Он даже что-то о каком-то «млеке» написал>*,— отозвался из своего далека Препотенский, но на его слова никто не ответил.
— И он юморист большой, — продолжал Туганов — Там у нас завелся новый жандармчик, развязности бесконечной и все для себя считает возможным.
— Да, это так и есть; жандармы всё могут, — опять подал голос Препотенский, и его опять не заметили.
— Узнал этот господчик, — продолжал Туганов, — что у вашего архиерея никто никогда не обедал, и пошел пари в клубе с полицеймейстером, что он пообедает, а старик-то на грех об этом и узнай!..
