— Вот он! — неожиданно закричал кто-то с салинга: — вижу его корпус на левой равковине!
— Хочет улизнуть, клянусь Богом! — воскликнул Харст: — француз, наверное, начал разворот как только увидел нас. «Бланш Флер» была уже в добрых шести милях и на всех парусах спускалась под ветер — с палубы «Несравненного» виднелись только верхушки ее брамселей. Целая связка сигнальных флагов поднялась на мачте «Лотоса», а последовавший выстрел из пушки должен был привлечь к этому сигналу особое внимание.
— Он тоже увидел француза, — проговорил Буш.
— Будьте добры развернуть корабль, капитан Буш. Сигнал по эскадре: «Общая погоня за неприятелем».
«Несравненный» повернул на другой галс, среди проклятий офицеров, ругавших матросов за нерасторопность. «Лотос» также развернулся и шел рядом, раскачиваясь на волнах. Его нос был направлен точно на «Бланш Флер». Теперь, имея впереди по курсу побережье Померании, «Несравненного» на ветре и «Лотос» с «Вороном» с обоих флангов, «Бланш Флер» была практически обречена.
— «Ворон», похоже, уже почти вышел на траверз французу, сэр, — проговорил Буш, довольно потирая руки: — а скоро найдутся и наши бомбардирские кечи — куда их только занесло в этом тумане.
— У отметки четырнадцать! — доложил лотовый. Хорнблауэр наблюдал, как матрос, стоя на вантпутенсах, натренированным движением раскручивал тяжелую болванку лота, бросал ее вперед по ходу корабля, громко считывал отметку, когда лотлинь становился вертикально и затем быстро выбирал его, готовясь к следующему броску… Это была изнурительная работа, требующая постоянных тяжелых физических усилий. Более того, лотовый, должно быть, промок насквозь, раз за разом выбирая сотню футов линя, с которого крупными каплями стекала морская вода. Хорнблауэр знал достаточно про жизнь нижней палубы, чтобы не питать иллюзий: этому человеку вряд ли даже удастся хорошенько просушить свою куртку и штаны — он хорошо помнил, как в бытность мичманом на «Неустанном», под командованием капитана Пеллью, ему пришлось исполнять обязанности лотового в ту страшную ночь, когда в бискайском заливе они подошли почти вплотную к берегу и добили транспорт «Droits de l'homme» уже в волнах прибоя. В ту ночь он промерз до костей, а руки настолько окоченели, что пальцы на ощупь уже не ощущали разницы между марками на лоте — белая миткалевая лента, кусочек кожи с отверстием — и прочих. Сейчас он, наверное, уже не смог бы исполнять обязанности лотового, даже если бы очень постарался, а порядок следования марок на лотлине он-то уж точно позабыл. Хорнблауэр надеялся, что у Буша хватит добросердечия или, по крайней мере, здравого смысла, чтобы приказать сменять лотовых через определенные интервалы и изыскать возможность просушивать их одежду, но сам не мог прямо вмешиваться в то, что находилось в исключительной компетенции капитана. Буш персонально отвечает за организацию службы и порядок на корабле и будет абсолютно прав в своем недовольстве любым посторонним вмешательством — увы, среди розовых лепестков, устилающих ложе коммодора, тоже иногда встречаются шипы.
