– Достаточно. - Видно, господин Майер тоже не мог более терпеть.
Школяр направился к своему месту. Он вспотел и раскраснелся - не от стыда, но единственно от чрезмерных усилий. Насмешки его не огорчили, мальчишеские губы весело улыбались. Встретившись со мной взглядом, он тут же всем лицом изобразил шутовской восторг и тихонько присвистнул на два тона. Господи, помоги мне и укроти мою ненависть…
– Генрих, - сказал доктор.
– Да, господин, - с подобострастной торопливостью отозвался школяр; его сосед хихикнул. Доктор не произнес более ничего: дескать, сам знаешь, за что тебя следует выругать. Так его.
Я вышла, якобы вытряхнуть тряпку, и взбежала по узкой лесенке в чулан. Разес, неверными именуемый Ар-Рази, был уже раскрыт, и перо, заложенное справа, отмечало сегодняшний урок.
В тот год, будто мало было крестьянских мятежей, распространились еще слухи о поветрии. Одни говорили, что Божья кара направлена против смердов, изнахалившихся и забывших заповеди, другие - что она знаменует конец проклятых папистов и турок, чей бог - сатана, третьи - что наконец-то будет положен предел всему этому окаянному миру, погрязшему во грехе… По молодости лет лучше всего я восприняла и запомнила страх, охвативший город.
То-то, наверное, была забавна маленькая девочка в заплатанном платьице, когда она догнала на улице господина Майера, забежала вперед и, приподнимаясь на носках, тоненько спросила:
– Господин ученый! Это правда, что чума приходит за детьми блуда?
Вопрос этот третий день мучил меня.
Он наклонился, чтобы получше разглядеть странное дитя. Трепеща от собственной смелости, я слушала его серьезный, рассудительный голос.
– Разумеется, нет. Чума - это дьявольский ветер, который дует равно на всех. Это наказание для злых и испытание для праведных. - Вид у него был усталый, на щеках отрастала борода. Мне он казался взрослым и чуть ли не старым, но теперь-то я понимаю, что ему, бакалавру медицины, не было тогда и тридцати. - Кто научил тебя той глупости, маленькая птичка?
– Тетушка Лизбет сказала, что чума придет за мной, - полушепотом произнеся эти слова, я поняла, что сейчас заплачу. - И положит в яму…
Господин Майер еще ниже наклонился ко мне, разомкнул и снова сжал губы, будто удерживая готовое вырваться слово, а потом погладил меня по голове и сказал так:
– Не бойся, птичка, чума за тобой не придет. А если ты и заболеешь, я тебя вылечу. Поняла?
Если бы годом позже маленькую Марихен спросили, кто наместник Бога на земле, она без запинки ответила бы: конечно, господин Майер! Вернее, не ответила бы ничего. У меня уже было довольно ума, чтобы ни с кем не делиться своими мыслями. Да и католический катехизис уходил в прошлое.
