Кровь бросилась мне в голову. Я ждала этого с тех пор, как впервые отдала благодетельнице заработанные деньги, и заготовила слова, которые скажу, если это вдруг случится, если кто-нибудь пронюхает… Но я не успела ничего сказать. Он снова шагнул ко мне, и по тому, как поспешно он переступил с левой ноги на правую, я поняла, что мой собеседник хром. И тут же, словно ларчик в памяти открылся, я вспомнила запах, который пробивался сквозь мускус. Сосуд над жаровней у доктора - окуривание зараженной одежды, возгонка серы!…
– Тише, тише, - сказал он, смущенно усмехаясь, словно я собиралась выкрикнуть вслух его тайну. Я со страхом заглянула в это лицо, совсем человеческое, с темными блестящими глазами. Теперь, когда он показал, что слышит мои мысли, я не сомневалась, что этот облик - всего лишь маска, скрывающая ужасный лик преисподней. Однако же личина была отменно хороша. Разве что зрачки… но что в них странно или страшно, я не сумела понять, быстро отведя взгляд. Во всех же прочих приметах не было ничего дьявольского.
Он, казалось, искренне досадовал, что его маска разгадана слишком быстро, совсем как иной масленичный затейник, и в то же время смеялся моей ловкости.
– Быстро же ты догадалась. Я должен был это предвидеть. Чутье бедняжки Маргареты и проворный ум Иоганна… Да, девочка, я не ошибся в тебе, как и ты - во мне. Я именно тот, за кого ты меня принимаешь. Но я был другом твоему отцу и, поверь, тебе я тоже не враг. Ты, разумеется, слышала о духах, подобных мне, и не разделяешь суеверий темного простонародья. Я не назвал бы себя красавцем в моем нынешнем обличьи, но ты видишь, что я ничуть не похож на козла с когтями вместо копыт; равным образом, ты не должна думать, что всякий, кто заговорит с нечистым, неминуемо погибнет. Я не набиваюсь в друзья к невинной девушке, идущей из собора, где она молилась, но разговорами с нами не брезговали даже величайшие ревнители веры, как тебе должно быть известно. Недаром говорится: «Когда неоткуда ждать помощи, обратишься и к дьяволу», а тебе воистину никто не поможет узнать иным путем то, что намереваюсь рассказать я. Наконец, последнее: если ты отвергнешь меня и уйдешь, перекрестясь, днем позже ты сама пожалеешь об этом. Ты назовешь свой поступок бессмысленной трусостью, захочешь прожить этот день еще раз; но я не дам тебе другого случая. Что бы ни сочиняли о нашем цехе, своя гордость есть и у нас…
Нечистый говорил, как шелком вышивал, - гладко и свободно, по всем правилам риторики. Он мог бы и не трудиться. Я уже приняла решение. Я знала из книг, сколько усилий прилагали иные ученые люди, чтобы призвать духа и задать ему вопрос. Мне ли, ничтожной, прогонять того, кто явился сам?! Это было бы все равно что швырнуть об пол алембик с драгоценной тинктурой.
