Однако далеко идти ему не пришлось. Метров через двадцать изумленный Свирь различил, что ход упирается в тупик. Такого он просто не ожидал. Это было ужасающе несправедливо. Неведомое снова обмануло его, выскользнуло из рук. Загадка, на которую он вроде бы уже нашел ответ, опять оказалась нерешенной. Что-то он, видимо, проглядел. Или чего-то не понял.
Машинально Свирь сделал еще несколько шагов, вгляделся в душную темноту - и замер. Там, впереди, был не тупик. Теперь он ясно видел это. В том месте, где опускающийся вниз ход, судя по всему, переламывался, чтобы подняться наверх, произошел обвал. Скорее всего, это осела стена Китай-города. И ход, вырытый, как нора, без перекрытий и креплений, обвалился, похоронив в себе что-то теплое, только сейчас уловленное выращенными у Свиря перед погружением слабенькими инфракрасными рецепторами.
Опустившись на корточки, Свирь протянул руку и нащупал присыпанную землей ткань.
- Цо? - услышал он задыхающийся голос. - Кто ест ту?*
- То я, - сказал Свирь, чувствуя обморочную слабость во всем теле. Естем ту**, - повторил он и сел на землю.
Это был Сивый. Он никуда не исчезал. Он пытался убежать - и не смог. И теперь Свирь его догнал.
- Не буйщем, - сказал Свирь, овладевая собой. - Я - друг. Цо щем стато? Як пан ма на щая?***
- Бендже спелнено... - пробормотал Сивый, помедлив. - Напевно рано...****
_______________
* Что? Кто здесь? (польск.)
** Это я. Я тут (польск.).
*** Не бойся. Я - друг. Что случилось? Как тебя зовут? (польск.)
**** Будет исполнено... Обязательно утром... (польск.)
Наверное, он уже бредил. Потом он замолчал, и в наступившей тишине Свирь услышал его свистящее дыхание. Сивый умирал. Засыпанный по шею, он лежал на спине, и лоб его, покрытый испариной, показался Свирю ледяным.
- Эй! - позвал Свирь. И похлопал Сивого по щеке.
- Пан! - вдруг отчетливо и громко сказал Сивый. - Пшекаж гетману Чарнецкему, же ротмистр Ярембски заостал верны пшишендзе*.
_______________
* Передай гетману Чарнецкому, что ротмистр Ярембский остался
верен присяге (польск.).
- Чарнецкему? - ошеломленно переспросил Свирь. - Кому? Гетману Чарнецкему?!
Но Сивый молчал.
- Конец, - сказал Малыш после паузы. - Это конец. Вылезай.
Кое-как Свирь выбрался из ямы. Пошатываясь, он вышел на улицу, закрыл дрожащей рукой дверь, постоял, бессмысленно глядя на солнце. Застань его кто-нибудь в алтаре, он даже не смог бы убежать. Неверными, пьяными шагами он нащупывал дорогу, а в голове словно били в большой, низко гудящий колокол, и, чтобы прийти в себя и начать наконец воспринимать окружающее, надо было заново прочувствовать и переосмыслить все происшедшее с ним за этот час.
