Джерард отпустил ее, смущенно пожав плечами.
– Увидимся через час, Пел.
Джерард подождал, пока Изабелла оставит комнату, и со стоном опустился на диван. За время, пока он отсутствовал, его постоянно мучила бессонница. Ему приходилось физически изнурять себя, чтобы заснуть. Он в поте лица трудился на полях в своих многочисленных поместьях и таким образом привык к физическим страданиям и боли. Но никогда его тело не испытывало таких мук, как теперь. Он не осознавал, в каком напряжении находился, пока не остался один и соблазнительный цветочный аромат, свойственный только его жене, не рассеялся в воздухе.
Неужели Изабелла всегда была так прекрасна? Он не мог припомнить. Конечно, он использовал термин «прекрасная», когда пытался описать ее в своих мыслях, но реальность оказалась выше всего, что можно выразить словами. Ее волосы гораздо больше пылали огнем, глаза сверкали ярче, кожа была нежнее, чем ему помнилось.
За последние несколько лет он произносил «моя жена» сотни раз, когда оплачивал ее счета и улаживал другие дела, касавшиеся ее. Но до сегодняшнего дня он никогда не связывал это понятие с телом и лицом Изабеллы Грейсон.
Джерард взъерошил волосы и задумался, в своем ли уме он был, когда заключал с ней эту сделку о браке. Когда Пел вошла в комнату, ему нечем стало дышать. Как он мог не замечать этого прежде? Он не лгал, когда говорил, что она совсем не изменилась. Но он впервые за все время увидел ее. Действительно увидел. Значит, снова, как не раз уже случалось за последние два года, он начинал замечать многое из того, к чему оставался глух и слеп раньше.
Взять, к примеру, эту комнату.
Он огляделся вокруг и недовольно поморщился. Темно-зеленые портьеры в сочетании с панелями из темного ореха. О чем он только, черт побери, думал? В таком мрачном месте трудно должным образом проверять счета, о чтении и говорить не приходится.
«Кто же станет тратить время на чтение, когда есть выпивка и возможность приударить за женщинами?» Эти слова из его юности припомнились ему как упрек.
Поднявшись на ноги, Джерард подошел к книжным полкам и наугад вытащил несколько томов. Каждый, когда он его открывал, жалобно скрипел, протестуя против подобного насилия над его переплетом. Ни одна из этих книг никогда не была прочитана.
Кем же надо быть, чтобы собрать вокруг себя жизнь и красоту, а потом так и не найти времени, чтобы по достоинству оценить и то и другое?
Полный отвращения к себе, Джерард уселся за письменный стол и принялся составлять список того, что ему хотелось бы изменить. Вскоре он исписал уже несколько страниц.
