Схоласт по своей натуре, Бенджамин не читал газет и не вдумывался в происходящее. Эта осень в окрестностях Бордо выдалась мягкой и теплой; Они с Софи много гуляли. О происходящих в стране событиях он узнавал из пересудов на улицах, когда водил по ним за руку Софи. В первые дни гражданской войны людские идеалы о свободе, равенстве и братстве не были омрачены надвигающимся ужасом: власть Террора была всего лишь облачком, дымкой на ясном горизонте.
Кроме сына Бенджамину некому было объяснить происходящее. Леон был своего рода интерпретатором, популяризатором событий для него. Но сын отсутствовал и отец был вынужден формировать собственный взгляд на события. По какой-то неясной причине старик уверовал в то, что Европа теперь стала для евреев безопасным местом и что грядет новый, чуть ли не мессианский век.
– Сам hamashiah[3] должен прийти, Софи, – сказал он однажды. – Я жил для того, чтобы увидеть его и ты родилась как раз ко времени, чтобы его лицезреть…
Предаваясь грезам об этих чудесах, он выработал некий план. Вместе со своей любимой Софи Бенджамин отправится за горы, в Испанию. И там, на родине своих предков, они обратятся к помазаннику Божьему.
По узенькой тропке над обрывом ущелья пробирались два человека. В этом месте начинались отроги южных Пиренеи, еще относительно невысоких на территории испанской провинции Лерида. Именно в этом месте бурная и ледяная река Ногуэра прорезала узкое ущелье, круто уходящее вниз.
Эти двое шли медленно. Первый в этом году морозец покрыл узкую полосу дороги льдом, идти было трудно и опасно. Оба были цыганами. Старший, Хоселито, шел впереди.
– Здесь самое опасное место, – бормотал он, – немного осталось, дальше дорога станет шире.
Мужчины были вынуждены прижаться всем телом к стене обрыва и изо всех сил вцепиться в выступы камней.
– Здесь можно опереться ногами, – прошептал Хоселито, – давай за мной.
Второму, Карлсону, было пятнадцать лет – уже не мальчик, но еще и не мужчина. Он был выше Хоселито, хорошо физически сложен, в смекалке не уступал своему старшему партнеру, а потому держался увереннее его. За свою короткую жизнь Карлос уже на опыте убедился, каким хорошим учителем может стать сама жизнь в условиях постоянного преследования. Он был проворнее и выносливее своего проводника. – Хоселито становился для него обузой, но оставлять его он не желал.
– Долго еще нам идти? – лишь поинтересовался Карлос.
– Нет. Деревня за следующим поворотом. Карлос взглянул на небо.
