единовременно непосредственно вождям повстанцев, плюс
100000 рублей золотом в год для содержания турецких и русско-мусульманских инструкторов, плюс 6000 винтовок (английских или немецких), плюс несколько миллионов английских ружпатронов, 12 пулеметов Максима, плюс 12 или 8 орудий и, наконец, одну мусульманскую типографию.
Я думаю, что мы можем и должны пойти на это. Иначе мы рискуем ослабить свое влияние в Афганистане (стало быть, соответственно усилим влияние Англии) и потеряем возможность серьезно ужалить Англию весною или летом, если этого потребует международная обстановка.
Я думаю, что медлить больше не следует и завтра этот вопрос нужно вырешить в Политбюро.
И. Сталин
2/ХI-21.
Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 179.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 2. Д. 51. Л. 1.
Письмо Г.В. Чичерину, В.И. Ленину (позднее 22 ноября 1921 года)
Тов. Чичерину,
копия тов. Ленину.
Я все же остаюсь при своем мнении о возможностях нашей экономической политики в государствах Востока.
Конечно, мы вылезем когда-нибудь из нынешней разрухи, и когда вылезем, тогда можно говорить об экономических комбинациях в этих государствах. Но ведь речь у нас идет не о “музыке будущего”, а о практической политике настоящего, когда и в Турции, и в Афганистане нам пришлось отступить перед денежными миллионами наших противников, а в Персии, несмотря на все старания, мы схлопотали себе англофильское правительство. Для меня несомненно, что мы ни по торговой, ни по промышленной линии тягаться с врагами в упомянутых выше странах не в силах, пока — 1) курс русского рубля падает, 2) экспортного фонда нет у нас или почти нет, 3) наш торговый баланс отчаянно пассивен, 4) нет у нас достаточного количества золота, могущего компенсировать наши хозяйственные недочеты по трем предыдущим пунктам.
Должен признать, что против такой (практической) постановки вопроса я возражений не нашел в Вашем втором письме.
А между тем только при такой постановке вопроса возможно построить нашу практическую политику на ближайшие годы. Все это, конечно, при прочих равных условиях, т. е. при условии, что в международных отношениях все будет идти по-нынешнему, по-мирному, за что, конечно, ручаться нельзя.
Я думаю, что рациональнее и практичнее было бы сосредоточить силы на развитии промышленности в тех из окраин, которые граничат с упомянутыми выше восточными государствами, а именно в Азербайджане, в Сибири, в Туркестане, в расчете, что при успешном развитии промышленности в этих окраинах мы получим возможность протянуть сначала торговые, а потом и промышленные нити к этим государствам, подчинить их экономическому влиянию России. Например, можно было бы перенести по одной фабрике (текстильной и кожевенной) в Азербайджан; по две или по три фабрики (текстильных или кожевенных) в Туркестан; провести железнодорожную линию, скажем, на паевых началах с монголами и ДВР между Ургой и Сибирской железной дорогой. Эти мероприятия не так далеки от земли и нетак фантастичны, как Ваш план переноса заводов в Турцию, т. к. в данном случае орудовать придется не в чужом государстве, а в своем, т. е. в своих окраинах, где русский рубль имеет хождение (стало быть, золото потратить не придется) и где подготовительная работа для таких начинаний уже проделана (есть помещения, местные органы Советской власти с энтузиазмом поддержат такие начинания, шоссейная дорога Урга — Сибирь облегчает проведение железной дороги и пр.). Я думаю, что даже на этот минималистский экономический план, имеющий к поставленному Вами вопросу лишь косвенное отношение, мы не сможем практически пойти при нынешнем состоянии нашего хозяйства без особого напряжения сил и без некоторого ущерба тем хозяйственным начинаниям центральной России, без реализации которых мы не можем даже мечтать о восстановлении хозяйства в России и противодействии стремлениям Антанты к экономическому порабощению России.
