И никаких у нее чувств — ни кузенных, ни кузинных. Ну и что, что покойному Кириллу — пятиюродной кузиной? Тут Софью озарило: она гордо выпрямилась и заявила, что питает родственные чувства только к великому русскому народу, а дружеские — только к друзьям великого русского народа. С этого момента кое-кто из корреспондентов стал с пресс-конференции исчезать: эта фраза вполне годилась в качестве шапки-заголовка. Негр смягчал слова Софьи при переводе, но ее злобища буквально висела в воздухе и отбивала у возможной наследницы престола немало симпатизирующих. А тут еще кто-то вспомнил родную душу, лондонскую тетку Александру; тут мужчины в зале, особенно белые, совсем приувяли. Кажется, феминисток побаивались. Это вселило в Софью уверенность, и она повторила, что родственные чувства у нее только к русскому народу, а тетушка Александра наверняка их разделяет.
— Княгиня Александра пока что заявляла лишь о любви к русским женщинам и ждет их помощи в борьбе с мужчинами… Ваши комментарии? — подал голос кто-то.
Софья представила себе мерзкое мурло, муженька Виктора, потом ублюдка-братца Павла, других подонков и решительно ответила, что княгиня Александра совершенно права, что русские мужчины все, что могли, уже совершили, — потом вспомнила очаровательного восточного мальчика и добавила, что без русских мужчин можно обойтись и в делах государственных, и во всех прочих. В зале немедленно пошел шорох, число присутствующих убавилось еще раз. Софья так и не могла понять: есть в холле русские монархисты, или нет их вовсе, и понимают ли они всю пропасть, разделяющую гнилых дореволюционнных Романовых и настоящих, старших, которых она, Софья, возглавляет, и коих тетка Александра в Лондоне, похоже, является достойной представительницей. Софья осмотрела поредевшую аудиторию и с удовольствием констатировала, что женщин тут немало, хотя они и мужиковатые какие-то, Софья же во всех женщинах, кроме себя, ценила изящество.
Конечно, задали Софье вопрос о том, как именно собирается она возвратить себе законный престол предков. Претендентка без размышлений отвечала, что у нее есть точный и продуманный план, которым не настало еще время делиться с прессой. Это опять впечатлило, это должно было уйти в печать — и еще раз сократило число присутствующих на конференции. И вопросы о будущем России Софья без ответа не оставляла — ни секунды не колеблясь, заявила она, что отныне, начиная с ее, Софьиного правления, и до скончания веков, останется Россия неограниченной монархией без всяких глупых конституций, которые людям только голову мутят. Демократией кое-кто в зале тоже был сыт по горло слушателей убавилось еще раз. Представители солидных газет пытались дальше этого вопроса не идти, но тут монашествующий недоумок из «Оссерваторе Романо» поинтересовался, каковы перспективы на введение в России католичества, а потом другой недоумок из американской «Гей уорлд», на лацкане которого красовались изображение голого мужика в позе статуи Свободы, стал допытываться, чего именно может ждать в новой России представляемое им меньшинство, и пошло, и поехало, и посыпались вопросы о Ближнем Востоке и Крайнем Севере, о любимых звездах бейсбола и фаворитах скорпионьих бегов, о последнем «Мистере Антиное» и последней «Мисс Юнион», — и тут негр как-то сразу устал. Софья сослалась на сильную ограниченность во времени, и негр с ее благословения пресс-конференцию закрыл. Софья чувствовала себя как выжатый лимон, но корреспонденты этому лимону были явно благодарны за то, что из него вообще хоть что-то вытекло.
