— А кто такие эти лешаки? — спросила Арина, когда с ужином было покончено.
— Да, расскажи Лексий, про них мы тоже ничего не знаем, — попросил Баяр.
— В Арадии нет таких больших лесов, как этот, потому вы и не знаете. А ещё у нас водяные есть, на болоте живут. Сам не видел никогда, но люди говорят.
Добромир и Баяр переглянулись.
— А на кого они похожи? — донимала уранийца Арина. — Их, вообще-то, кто-нибудь видел?
— Кого, леших-то? — Лексий кинул веточку в костёр. — Мало кто их видел, они на глаза не показываются. Только водят людей по лесу, проверяют.
— Что проверяют? — заинтересовалась девочка.
— Проверяют, каков из себя человек, насколько чиста его душа. Если на душе есть червоточинка, если губит он зазря живое дерево, заведут его лешие в такую глухомань, откуда дороги назад не сыскать. Там и сгинет человек или останется до той поры, пока душа его не просветлеет и сердце от скверны не очистится. Некоторые охотники встречали таких заблудших в лесу.
— И что, выводили их обратно?
— Каких выводили, а которые и сами не захотели возвращаться, дух лесной им понравился.
Сухие ветки весело трещали в костре. Все смотрели на огонь и представляли себе Величие и Могущество дремучего леса.
— А как же наш костёр? — спросила Арина. — Мы ведь сейчас дерево сжигаем, лешаки нас не накажут?
— Мы ведь не живое дерево жжём, а сушняк, — ответил Лексий. — От этого лесу только польза.
— Понятно…
С дерева сорвался листочек и, покружившись в воздухе, упал возле девочки. Это был листочек клёна, слегка пожелтевший по краям. Ещё далёкое, казалось бы, дыхание осени давало о себе знать. Арина подняла его и молча разглядывала, любуясь красотой природы. На память ей пришли строки из стихов Есенина. На эти стихи ещё сложилась песня, которую Арина со своим отцом вместе пели под гитару. Она сейчас представила, как папины пальцы перебирают струны, и тихонько, запела:
— Клён ты мой опавший, клён заледенелый, что стоишь, качаясь под метелью белой…
В ночной тишине вокруг костра медленно разливался негромкий голос. Оба арадийца и ураниец задумчиво вслушивались в слова песни. Ночью, перед пляшущими языками огня, песня воспринимается совершенно иначе, она разливается по всему телу, затрагивая самые потаённые уголки сердца, и каждая клеточка внимает слову. Песня превращается в часть живого мира, накрывает своими большими мягкими крыльями, и на душе становится ещё теплее.
Арина прервала песню на полуслове, вспомнив свой дом и родителей. «Что они думают о моём исчезновении? Наверное, с ума сходят без меня!»
