Отменять идиотские приказы нельзя. Но можно, черт возьми, думать перед тем, как их отдавать!
На мониторе при входе в каюту Брюни мерцала синими и фиолетовыми огоньками надпись НЕ БЕСПОКОИТЬ. Впрочем, биолог, кажется, не отключал ее никогда. Александр Нортон бесцеремонно дернул за рычаг аварийной разблокировки.
И остановился в открывшемся проеме.
Звенела тонкая, мелодичная, негромкая музыка, не веселая и не печальная, словно естественное звучание самого воздуха. Начальник экспедиции Селестен Брюни — невысокий и сухощавый, с узким лицом аскета — сидел, откинувшись в кресле и опустив выпуклые, все в прожилках, веки без ресниц. При вторжении командира под ними на мгновение возникла темная щель — и тут же снова сомкнулась.
— Входи, Алекс. А все-таки ты мог хотя бы постучать.
— Я уже вошел, — усмехнулся он. Дурацкая улыбочка, дурацкая неловкость… — Что это ты такое слушаешь, Стен?
Под извилистой кожей век прокатились туда-сюда шарики глаз. Длинная рука стареющего аристократа сделала в воздухе неопределенный восьмеркообразный жест.
— Молодой композитор, не помню фамилии. Псевдовосточные фантазии на двенадцати тонах. Попса, конечно, но расслабляет.
Селестен, разыгрывающий из себя пресыщенного эстета. Ерунда какая-то, даже нелепее приросшего к компьютерной игрушке Олсена. Стен, с которым вы налетали пять или шесть Ближних экспедиций, которого ты привык видеть жестким и сосредоточенным, у которого даже руки на самом деле совсем другие!.. И музыка — раньше он ни за что не стал бы так пренебрежительно отзываться о том, что слушал.
Если эта ржавчина сумела разъесть даже такого, как Селестен…
— Стен, я пришел, чтобы… Короче, мне нужен твой совет. Приподнятые брови — над закрытыми по-прежнему глазами.
— Мой? Но ты ведь командир корабля, Алекс. Мои полномочия вступают в силу только в том случае, если…
Неуловимая пауза.
— …когда мы куда-нибудь прилетим и начнем исследования. — Он зевнул, почти не открывая рта. — А пока что я на «Атланте» практически пассажир.
— Прекрати, Стен, — бросил Нортон.
Брюни и теперь не шелохнулся. Ни единой мышцей на расслабленном лице. Тоненько и бесстрастно пела восточная музыка. Очень хорошая музыка — если кого-то интересует мнение полнейшего дилетанта…
— Рассказывай.
Рассказывать расхотелось. Через силу выплевывая скомканные фразы, Нортон коротко изложил биологу суть дела.
— И что?
Нежные монотонные звуки. Неподвижная фигура. Кстати, а ты, налетавший со Стеном пять или шесть Ближних, помнишь, какого цвета у него глаза?
