Теперь ничего не осталось таким, как прежде… ни будущее, ни отец, ни она сама. Когда-то их дом был полон гостей и веселья, теперь это мрачное место, казалось, жило ожиданием очередной выходки Джорджа Даннинга. Когда-то будущее было определено спокойным замужеством и безмятежным существованием в усадьбе Томаса. Теперь навсегда придется забыть о замужестве, из-за перемены, происшедшей в ней несколько часов назад, у нее никогда не будет достойного будущего. Отец сумел вдолбить дочери, что потеря девственности означает потерю всего. И теперь ее ждет только бесчестье и позор.
Эрия бессильно откинулась на подушки и уставилась на вышитый тамбуром[2] балдахин. Она вспомнила графа, его циничный искушенный взгляд, мощное мускулистое тело. Пульс учащался всякий раз, когда граф пожирал ее глазами. Грешно ли, что Эрия откликнулась на его желание? Согрешила ли она, поддавшись искушению? И не является ли ее падение расплатой за грех? Теперь у нее нет будущего… Но неужели Господь так жесток?
Возможно, подсказал внутренний голос, это наказание не за грех, в котором она повинна лишь частично, а за желание, которое все еще гнездится в сердце.
Горячая слеза проложила влажную дорожку.
Что это? Неужели сквозь пелену слез все стало видно гораздо отчетливее? Вдали послышалось конское ржание. Эрия приподняла голову и прислушалась. Действительно, лошади громко и испуганно ржали, а пляшущие тени на балдахине приобрели контраст.
Эрия отбросила одеяло и подбежала к окну. Яркие языки пламени лизали стены конюшни. В зловещем свете, который отбрасывал огонь, виднелись клубы дыма, поднимающиеся над амбарами. Пожар! У Эрии разом ослабели ноги, и от лица отхлынула кровь. Она увидела всадников и подумала, что это конюхи, спасающие лошадей от гибели.
Эрия выбежала из комнаты и повстречала Джозефа, который на ходу засовывал рубашку в наспех надетые бриджи.
– Пожар… в конюшнях… мисс… – он задыхался. В свете масляной лампы его лицо казалось совсем серым.
– Знаю, Джозеф. Отец…
– Я только что его разбудил… и госпожу… Эрия бросилась к лестнице. Спускаясь вниз, она увидела, как отовсюду сбегаются слуги и собираются возле входной двери.
Из своей спальни выскочил полуодетый Джордж Даннинг. Глаза гневно сверкали из-под повязки на голове.
– Отец! Что…
– Иди к матери, Эрия, – сердито приказал он и неодобрительно взглянул на тонкую ночную сорочку. – Оденься и уйди с дороги! – он поспешил к парадному входу, громыхая тяжелыми сапогами.
