И все шло тихо и спокойно. Ни злобных монстров-стражей, ни жутких ловушек, ни даже мстительного духа потревоженной бабульки. Лишь мой спутник внимательно рассматривал крест, в сотый раз проговаривая про себя затравочную фразу, да я неприкаянно бродила поодаль, запинаясь о корни деревьев и…
— Ой-е-е! — очередной корень очень некстати подвернулся под ногу и я, выругавшись, растянулась на земле.
А Свят, стремительно отскочив от креста, грозно уставился на меня:
— Касси, мать твою!.. О чем я просил?!
— А что я такого сделала? — оправдывалась я, поднимаясь и отряхивая штаны. — Сижу, никого не трогаю, починяю примус…
— …колдуешь, когда молчать велено, — ввернул харт. — Первая ловушка реагирует на любое проявление магии!
— Мог бы и предупредить!
— А кому было сказано — молчать?..
— Ну, вырвалось, простите великодушно! — моментально завелась я. — И ты в этом виноват! Предупредил бы как следует — я бы язык себе откусила, но промолчала! И нечего теперь на меня наезжать!
Давно замечено, что в таких случаях он со мной не спорил. Если я просто тихо огрызалась или ворчала — это да, это — святое дело. А вот если орать начинала — он моментально пасовал и предпочитал не развивать тему дальше. Вот и сейчас — лишь тяжко вздохнул и посмотрел на меня с подозрительно странным сожалением:
— Понимаешь хоть, что натворила?
— Откуда? — сердито буркнула я.
— Ты разбудила стражей. Взгляни на крест.
Я, еще не остыв, перевела взгляд на деревянное сооружение. И мгновенно забыла о ссоре. Тряпочки и веревочки, привязанные к доскам, медленно осыпались, аки осенние листья с дуба. А, соприкасаясь с травой, прям как в сказке — ударялись о землю и становились добрыми молодцами… Хотя, судя по лицам — не такими уж и добрыми… И не шибко живыми…
Короче, наскреблось стражей сокровищ в итоге штук сорок или больше (мне трудно сосчитать народ, если он не сидит на одном месте, да и темно, ночь на дворе, как-никак) и все — на одно лицо. Невысокие, но широкие и толстенькие — метр на метр и на метр, с топорщившимися в разные стороны седыми волосами, угрюмыми морщинистыми лицами, одетые в жалкие подобия балахонов, странные товарищи не столько пугали, сколько веселили. Не бравое воинство, а смех в тапках, честное слово!
— Это что же это, — я невольно заулыбалась, — наша бабушка на самом деле — дедушка?
— Да нет, — на удивление серьезно ответил Свят, нахмурившись. — Бабушка она. Только своих големов сотворила — мужского пола, но по — своему подобию.
