— Тварь! — с чувством произнес я. — Ты что, не знаешь своей ситуации? — и раздавил вторую ампулу.
— Ментяра ты позорный! — взвыл Жека. — Ничего в тебе человеческого не осталось! Я же старался! Меня же прибить могли!.. Дави! Все дави! Думаешь, мы в Совке? А я и там всегда достать мог!.. Я трубку подниму, мне через пять минут доставят! Ничего я тебе больше не скажу… Не найдешь ты Линду, зря телефон запоминал. Это кафе. Она теперь его за квартал обходить будет!
— Ничего, — успокоил я Жеку, — я ее сам к тебе на свидание приведу. Когда ты два пожизненных отбывать будешь.
— Ты что ж, гад! — задохнулся Жека. — Теперь уже два «мокряка» вешаешь! Ненавижу!!
Зря он схватился за стул. Стул был слишком тяжелый — от такого и лунатик увернется…
…Когда Жека очнулся, он был привязан к этому стулу, основательному, под старину.
— Надеюсь, — сказал я, — у тебя установлена телепатическая связь с наркотикодателем, — и хрустнул третьей ампулой. Остальные оставил в футляре, перекинул его через плечо и пообещал: — Не отчаивайся. Я буду тебя навещать.
— Ты до полиции не дойдешь! Гадом буду, тебе это не пройдет! Это тебе не Совок! Прощайся с погонами!!!
Я вернулся, достал носовой платок и отпечатал Жекины пальцы на каждой ампуле. Потом подошел к столу, накорябал несколько ивритских букв и сообщил:
— Перевожу для перенесших легкое сотрясение мозгов. «Я — наркоман. Меня привязал мой друг, чтобы вылечить. Всех, явившихся на мои крики, прошу на мои слова не реагировать, а вызвать полицию».
Жекин стул отбил чечетку, наконец замер, и Жека тускло произнес:
— Что ты хочешь?
— Киру Бойко.
— Ладно, — простонал он, — сдам я ее тебе, фашист.
— Когда?
— Через недельку.
— Бесэдэр, — согласился я, — так я зайду через недельку? — и стал уходить.
— Завтра! — заорал Жека. — Завтра вечером! В семь, в кафе «Тамар».
— Хорошо, — смиренно сказал я и отвязал изумленного Жеку.
— А чего это ты мне так сразу поверил? — насторожился он.
— А чего не поверить хорошему человеку? — удивился я. — Который оставляет тебе самое дорогое, что у него есть, да еще с дактилоскопическими автографами, — и я чуть тряхнул «фотопогремушкой».
Жека дернулся.
— Ну, до завтра, — сказал я. — За сводничество получишь свои фотопринадлежности. А если встреча сорвется, получишь за фотопринадлежности…
