Хасид долго смотрел им вслед, затем тяжко вздохнул, полез в карман и достал пузырек. Долго смотрел на него.
Мучается, бедный. Тяжело упускать добычу. Я даже испугался, что он в сердцах шмякнет яд об асфальт, и доказывай потом, что это его, а не моя работа…
А уж как мне жаль шанс упускать!..
А не буду я его упускать! Я же многого от жизни не требую — мне не его виновность доказать, а хотя бы от себя и домочадцев подозрение отвести. Вот она — «печенюшечка», предложенная мне из жалости судьбой. Все как раз: Мики — свидетель, яд — улика. И надо сделать это юридическим фактом.
Я рявкнул:
— Не двигаться! — отлепился от забора и возник перед стариком.
Мики врубил фары. Старик выглядел жалко. И я начал его колоть, пока он не очухался:
— Кто эта женщина?!
— …Рахель…
— Почему ты за ней следишь?!
Старик, скорбно глядя на меня, пожевал губами и привалился к ограде:
— …Дочь…
Я слегка растерялся — то ли от боли в его глазах, то ли от неожиданного поворота:
— А мужчина?
— …Католик…
— В смысле? — сказал я.
— Гой,[32] - теперь у него были глаза человека, испившего чашу до дна.
Впрочем, последний глоток был еще у него в руке и он явно решил его сделать. Но как только старик начал сворачивать крышку пузырька, я перехватил его руку, подержал ее в свете микиных фар, затем достал из кармана носовой платок и медленно, чтобы у Мики ни в чем не было сомнений, сдавливал запястье, пока склянка не плюхнулась в платок. Вслед за ней к моим ногам плюхнулся старик.
Мики выскочил из машины и побежал к нам.
— Что ты с ним сделал?! — заорал он.
— А то ты не видел, — ответил я и добавил пару известных даже ему русских слов.
Мики ответил несколькими ивритскими словами, до сих пор мне неизвестными, и начал искать у старика пульс. И похоже, нашел, потому что слегка успокоился и потребовал, кивнув на платок:
— Покажи!
— Это яд, — внятно объяснил я, — тот самый. Он его, гад, под лекарство замаскировал. Надо узнать — кто из этой парочки такое лекарство принимает. Может, он его подменить хотел?!
Понятно, что так складно это звучало только в моем воображении. То есть примерно половину слов мне приходилось заменять аналогами разной степени отдаленности. Например, вместо «лекарства» была «еда для больных» и так далее.
У Мики не хватило мозгов это понять. Он лапанул пузырек, похерив всю дактилоскопию, понюхал яд, потом его лизнул и влил старику в рот. Что я мог сделать?! Только стоять и ждать когда на мне будет уже пять трупов…
…После того, как мы сдали слегка «реанимированного» хаббадника кардиологам, Мики сказал:
