При внезапно вспыхнувшем свете фонаря я увидел, что Санджай притащил из крематория жалкие останки старика. У трупа отсутствовали зубы, торчала лишь одна прядь волос, а на обоих глазах была катаракта. Его опутывала паутина веревок от покрова моего покойника.
– Проклятье! – пробормотал Санджай.– Прямо как вонючий парашют. Нет, это долбаная сетка, спутанная с брезентом.
В конце концов Санджаю пришлось перекусывать веревку зубами.
– Быстрее,– сказал он мне.– Снимай тряпку со своего. Они не захотят, чтобы он был закрытым.
– Но я не думаю…
– Шевелись, тебе говорят! – рявкнул Санджай, дав волю ярости. Казалось, глаза выскочат из орбит на его побагровевшем лице. Фонарь шипел и брызгался.
– Дерьмо! Дерьмо! – взорвался он.– Надо было использовать тебя, как я и собирался сначала. Это было бы так чертовски просто. Дерьмо!
Санджай злобно поднял свой труп под мышки и потащил его, стремясь освободить от разорванных веревок.
Я застыл как вкопанный, лишившись дара речи. Даже начав медленно развязывать последние узлы и стягивать оставшиеся веревки, я не соображал, что делают мои руки, а в голове звучали слова Санджая: «Вот что я тебе скажу, Дкайяпракеш. Ты – жертва социальной несправедливости. Твое положение трогает меня. Я уменьшу плату за комнату с двухсот до пяти рупий в месяц. Если тебе нужно взять в долг на первые два-три месяца, я буду рад оказать тебе эту услугу».
Слезы стекали по моим щекам и падали на саван. Откуда-то издалека доносился крик Санджая, подгонявшего меня, но мои руки двигались медленно и методично, разбирая последние из запутанных веревок. Я вспомнил, как проливал слезы благодарности, когда Санджай пригласил меня жить к себе в комнату, мое удивление и чувство признательности за то, что он предложил мне вступить вместе с ним в Общество капаликов.
«Надо было использовать тебя, как я и собирался сначала».
Я порывисто вытер глаза, сердито сорвал саван и отшвырнул его в дальний угол фургона.
– А-а-а-а!
Крик рвался из меня. Я отшатнулся назад и ударился о стенку фургона, чуть не повалившись вперед на то, что открылось передо мной. Фонарь перевернулся и покатился по металлическому полу. Я снова закричал.
– Что такое? – Санджай снова подбежал к фургону, остановился и схватился за дверь.– Ох…
То, что я, как невесту, тащил из крематория, возможно, и являлось когда-то человеком. Но сейчас – нет. Ничего похожего. Раздувшееся тело было раза в два больше человеческого – оно скорее напоминало гигантскую, разложившуюся морскую звезду, а не человека. Бесформенное лицо представляло собой белую массу со сморщенными по краям дырками и щелочками там, где когда-то могли быть глаза, рот и нос. Этот предмет представлял собой слабое подобие человеческой фигуры, грубо слепленное из гниющих грибков и мертвого, бесформенного мяса.
